Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
— Нет, нас меняет любовь, — вздыхает та, одной рукой касаясь его лица, а другой придерживая простынь. — Теперь мы будем вместе: » Всегда и на вечно.»
— Тогда, добро пожаловать в вечность, Керолайн Майклсон, — отвечает, не выпускает из своих объятий, а наоборот, притягивает к себе, чтобы коснуться таких желаемых губ возлюбленной.
Чикаго. Квартира Элайджи и Кетрин. Осень. 1934 год.
Вечность.
Кетрин Пирс никогда не задумывалась о вечности.
Для нее этот мир не делмлся на плохое и хорошее.
Они не плохие, но и не хорошие.
По утрам они сидели на кухне, а вечерами она засыпала в его объятьях.
Ей было странно, когда Майклсог купил пианино и учил Надю играть на этом музыкальном инструменте. Он ведь вложит в эту малышку все достояние Майклсонов и Кетрин знала это, когда приходила и молча наблюдала за ними. Он смотрел на нее тем взглядом, которым мог смотреть на нее только он. Только этот мужчина смотрел на нее и внутри ее становилось горячо. Она смотрела на него так, как будто Элайджа и вправду что-то значил для нее, смотрела и он знал, что она только его, не ранит.Наверное, для них обоих так было легче — разделять тишину в этой квартире, передавать любовь взглядами. Не нужно было лишних слов, когда взгляд говорил гораздо лучше.
Тишину в этой квартире нарушали только звуки фортепьяно. Надя ладила с Элайджей, который заменил ей отца, заполнил ее пустоту и малышка со временем перестала быть замкнутой и напуганной. Потребовались годы, чтобы та заново начала улыбаться, вновь потянулась к людям и завела себе новых друзей, приняла учителей, который нанил для Элайджа. У их дочери должно быть лучшее воспитание и манеры. Элайджа вложит все в Надю, заполнит пустоту в ее пустоте и она точно знает, что больше не будет слез.
У них впереди вечность, чтобы стать счастливыми.
Они ожидают появления первенца, который станет их утешением, счастьем и в этом ребенке, в чертах лица они будут вместе, даже когда они умрут. Кетрин думала, что у малыша будут ее губы и глаза Элайджи. Майклсон же считал, что их ребенок — отражение истории их любви, всего того, что они пережили. Элайджа помнит, что обещал рассказать их ребенку историю о спасении и любви, семье. Элайджа обязательно расскажет, ведь правду должны знать.
Элайджа поведает правду украшенную вымыслом сказки. Сказки, о любви, которую он рассказывал и Нади.
— Элайджа, — Пирс запнулась, коснулась рукой округлившегося живота.
Женщины, чувствуют абсолютно все гораздо больнее мужчин, принимают все к сердцу, переживают и именно так уничтожают себя и свои нервы. Они чувствуют все: любовь, боль, обман, предательства. Сейчас Кетрин чувствует своего ребенка и поэтому ее лицо озаряет улыбка. Она чувствует, как тот шевклиться.
Чувствует и это главное. Главное, что Элайджа научил ее чувствовать и любить.
Еще он научил ее любить читать и сейчас, пройдя в его кабинет, принеся ему утренний кофе, Пирс поправила шерстяную кофту, которая была наброшена поверх платья и взяв в руки
Они устали и поэтому наслаждаются тишиной.
Устали от боли.
Сидя за своим рабочим столом Майклсон не упустил возможности подарить ей утренний поцелуй. Он нашел в ней стабильность, а она невозможное — настоящую любовь.
Стоять. Смотреть в окно и искать взглядам прохожих.
Как будто ураган, буря, смели все прошлые годы.
Они нашли друг друга и теперь им нечего бояться, ведь любовь спасет и защитит их.
— Что случилось, моя Катерина? — после некоторой паузы выдавил из себя Майклсон, ведь он боялся за ее жизнь и жизнь ребенка, больше, чем она, ведь Кетрин была готова умереть ради этого.
Майклон каждый день убеждал себя в том, что не потеряет ее, что все у них еще впереди. Он сделает все, чтобы никто не посмел отнять ее у него. Он не позволит даже смерти отнять ее. Лучше умрет он, чем она.
Без нее его мир не мыслим.
Стереть навсегда, вытащить все то, что внутри.
Элайдже ведь и не нужно знать, что она чувствует внутри.
Не знает, что каждую ночь она просыпается, вздрагивает и еще сильнее прижимается к нему думая только об одном. Ее мучают одни и те же мысли: Сколько ей будет еще сниться ее жертвы? Сколько еще жертв будет впереди ради семьи? Сколько еще прольется крови и когда она будет засыпать спокойно?
Каждую ночь, когда она видит своих жертв. Видит, когда засыпает в постели, в объятьях мужа. Эмоциональна, а Элайджа вздрагивает, переживает, когда та просыпаясь среди ночи в холодном поту и ей кажется, что она падает в пропасть, ее убивают или, что еще хуже Кетрин видит в колыбели мертвого младенца.
Он притягивает ее к себе, не выпускает ее из своих объятий. Рядом с ней он обрел покой, как и она. Он стал слишком зависимым от этой нее и их тени едины.
Она уже несколько лет просыпается в холодном поту.Бессонница, замучили грехи прошлого, а ведь он слышал, от Марселя, что нечто подобное происходит и с Ребеккой.
Тогда-то Элайджа и осознал, что покоя подобные монстры и не заслуживают.
Покой — это неописуемая роскошь для того времени. Времени блеска и крови.
Он не позволить ей увянуть и должен быть рядом с тобой.
Поставил чашку на блюдце, встал, подошел к ней, чтобы обнять, но Кетрин сама бросилась в его объятья.
— Что случилось? — нахмурил брови, смотрит на нее.
Обведя острым ноготком контур тонких губ Элайджи, Кетрин поддалась вперед, запечатлев на них нежный поцелуй. Она уже давно перестала анализировать все происходящее, скрывала эмоции от Майклсона, его поддержка много для нее значила, его любовь и забота.
У них общая история.
История любви.
В его глазах Кетрин видит страх, а она не боится и должна успокоить его. Упокоить его, приложив его теплую руку к животу. Он должен услышать это. Услышать то, что чувствовала она. Он должен был знать, что у них все еще есть будущее.