Сумасшедшие двадцатые

Kath1864

Хейли видит в дочери себя.

Хейли чувствует себя свободной, ведь рядом с дочерью оживает ее прошлое, юность, все это оживает, когда Кеннер — Маршалл закрывает глаза и представляет себя на месте дочери. Она ведь была такой же живой бунтаркой, которая плевала на все ограничение.

Хоуп придает ей силы и держит ее в этом мире.

Хоуп, как и она любит ветер и находит в ветре вечную и такую желаемую свободу.

С опаской осматривается выйдя из автомобиля, ведь Клаус Майклсон столько ждал, чтобы вернуться и обнять свою дочь. Жизнь преподаст ему много уроков, а пока Керолайн сжимает его руку, как будто говоря, что она здесь рядом с ним и теперь, когда они вернулись, все будет хорошо и Хоуп простит ее, он восстановит связь с дочерью. А ему хочется

кричать, звериный, наполненный болью и отчаянием криком, когда ступив на палубу Клаус видит юную худощавую девушке облаченную в бело-зеленое платье.

Он здесь.

Он вернулся.

— Отец…

Хоуп отпускает канат, больше не улыбается, когда спрыгивает на палубу. Ее отец ушел, чтобы вернуться, а на глазах слезы ведь, она вновь может коснуться его лица. Он вернулся, пусть остальные и не верили в это, а мать говорила Хоуп, что Клаус не вернется, ведь Хейли считала, что ломая и руша Майклсоны уходят, прячутся за свои деньги. Хоуп вспоминает ласковые руки и глаза цвета моря отца.

Вспоминает, как в тайне от матери смотрела семейные фотографий, затирая их до царапин, от своих ногтей и плакала закрываясь в своей комнате, ходила к особняку, к которому впрочем не подпускали люди Джоша.

Ей оставалось только надеяться и ждать.

— Хоуп…

И сердце щемит от осознания того, что-то, не один, не забыт и его дочь любит и помнит его. Он не закрыл свою душу для нее, пусть и причинил боль. Ночами всплывают образы, подсвечивая в памяти ворох волос и улыбку дочери — самую счастливую, лучистую и светлую из всех, что он видел.

Он должен был сделать ее самой счастливой, а сделал несчастной и от этого на глазах слезы. Сделал несчастной, когда отпустил пуку и ушел. Он сделал несчастной даже своего ребенка, свою кровь. Может уже сейчас и поздно что-то менять, но он вернулся, обнимает ее и тогда Хоуп поймет, что он здесь, вернулся к ней, то поймет, что ее отец любит ее.

Клаус Майклсон ушел, чтобы вернуться.

Хоуп Майклсон ждала его возвращения.

========== Глава 59. Финал. Часть II. Добро пожаловать, в вечность. ==========

Пириж. 1929 год.

Керолайн Майклсон- Форбс сейчас ненавидит то, что любила раньше.

" Дорогой дневник, сегодня прошло ровно пять лет с момента моей записи…

Я все еще не знаю, кто мы друг другу.

Сегодня Клаус не писал, ведь почтальон не вручил мне письмо, и мне стало больно. За это время, я привыкла к его письмам, к нашим… Неужели грустные письма все, что нам осталось? Разговоры обо всем, в письмах? Письма… В письмах Клаус заботливо спрашивает, как прошел мой день, и как я себя чувствую и вообще, о том, чем я занималась… А сегодня это рухнуло. Боль, которую я не чувствовала это время, опять вернулась. Боль вернулась и мне даже страшно подумать, что могла пролиться его кровь. Кровь мужчины, которого я люблю и верна столько лет. Привыкла спать на краю холодной постели.

Будто в один миг у меня вырвали сердце. Что со мной происходит? Я люблю его. От одной мысли, что с ним что-то случилось, мое сердце сжимается от боли и мне хочется кричать. Кричать на всю квартиру, на весь Париж.

Если его убили, то мертва и я."

Дописав последнюю строку Керолайн закрывает тетрадь, в кожаном переплете, прячет ее в тумбочку стола и смотрит на книжный шкаф. За эти года она перечитала столько романов, драм, ужасов. Она прочитала некоторые книги по нескольку раз. Читала, несмотря на то, что уже знала сюжет. Читала книги с хорошим и трагичным финалом. Читала и не верила, что у них возможен счастливый финал. Сможет ли она простить его?

Не заплачет.

Не закричит.

Керолайн Майклсон когда-нибудь простит его. Простит за все.

Сегодня она не будет сидеть до полуночи, писать ему письмо, в котором поведает обо всем.

Сегодня она возьмет в руки, какой-нибудь французский роман, свернется клубком читая книгу, будет переживать историю жизнь и любви вымышленных персонажей.

Она засыпала и ей всегда снились

его глаза так близко, как она их видела в последний раз. Только его взгляд не был обжигал желанием, и она готова была сгореть без остатка, полностью подчинившись ему. Сон был настолько реален, что она чувствовала его горячее дыхание на лице, запах сводил с ума. Настолько яркий сон был для блондинки чем-то новым: раньше она видела лишь размытые картинки и или просто падала во тьму. Но ведь она спала? Она не могла спутать свой сон с реальностью. Это сон, в котором они идут по полю, солнце ослепляет ее и ей хочется бежать, босыми ногами по траве, сколько хватит сил. Красивый сон со счастливым финалом, ведь Керолайн улыбнулась ему и притянула к себе, впиваясь в его губы со всей страстью, которую испытывала к нему. Это был не нежный поцелуй, скорее грубый, неистовый и неудержимый, в котором она хотела раствориться целиком и полностью, показать ему всю ту страсть, которую могла ему давать вечно. Клаус запустил руку в её волосы.

Это всего лишь сон…

Сон со счастливым завершением, как и книжка о любви.

Керолайн ведь проживала свою жизнь пропуская не только абзацы, но и главы. Пропускала те главы жизни, которых должна была быть счастлива.

Книги о любви тоже лгут и в них мало правды.

Ее сон ведь тоже ложь.

Тело била мелкая дрожь, и она вздрогнула, открыла глаза и поняла, что уснула за столом. Уснула и только сейчас понимает, что в квартире она одна: Ирма ушла с дочерью на прогулку и, видимо, охранники увязалась за ними. Уснула днем, что не свойственно ей. Она не могла спать днем, не свойственно ее организму. Она могла спать днем только если ей было очень плохо, теряла сознание. Видимо ее расстроило, что в этот раз не было письма, разволновалась, вот и упала бездну и тьму.

Упала, что и не помнит, сколько прошло времени. Голова кругом, перед глазами все расплывается, не может стоять на ногах, когда встает на ноги.

Словно Керолай тихо похоронили.

Она ведь лично распоряжалась средствами мужа и порой, милосердная Керолайн ущемляла себя, чтобы накормить людей в это страшное время. Время безработицы, трагедий и великой депрессии. Когда вся Европа погрузилась в депрессию, Керолайн не могла сидеть на кухне, в шикарной квартире расположенной в центре Парижа, пить кофе и кушать свежую выпечку, ягоды, пробовать различные виды сыров или блюда местной кухни. Кусок в горло не лез, когда мимо окон квартиры проходили нищие, грязные, в лохмотьях, мать с плачущем ребенком, которая вот-вот рухнет на асфальт, ведь она готова последнее отдать своему ребенку. Керолайн теряла дар речь, и именно тогда она наплевала на свои страхи и вышла на улицу, чтобы раздавать еду нуждающемся. Несколько раз в неделю каждый бедняк и голодный, где найти эту лучезарную блондинку, солнце во всей этой тьме.

Милосердна.

У нее доброе сердце.

Тогда она недоедала сама, отказывала себе в новых нарядах, даже продала несколько украшений, в тайне от охранников и мужа.

Нечего терять.

Настойчивый звонок в дверь, на которой Керолайн предпочла не реагировать, а просто взяла в руки пыльную книгу с книжной полки и желала отправиться на кухню.

— Проклятье! — позволила себе выругаться направляясь к входной двери, чтобы открыть ее и прекратить этот звук, который так раздражает, давит на слух.

Повернула ключ и оттолкнула дверь. Честно, Форбс даже не желал смотреть на стоявшего на пороге мужчину. Керолайн думала, что вернулась Ирма или охранники, ведь за столько лет их никто не потревожил.

— Керолайн, — услышала она именно его голос, который сейчас был с хрипотцой. Керолайн окончательно проснулась и открыла глаза, выронила книгу, а Клаус стоял и держал в руках рисунок и оружие.

Ее собственный пистолет, как понимает Форбс прочитав гравировку, Майклсон вкладывает в дрожащую руку блондинки. Она некрепко сжала его и с недоумением посмотрела на рисунок Клауса: Эльфиева башня и уличное кофе с плетеной мебелью, зонтиками, Триумфальная арка на площади Шарля де Голля. Там, где спокойно и покой.