Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
В ее глазах он видел свет, который Только под утро Кэролайн решила для себя, что будет выражать к нему такую же холодность и пренебрежительность, как и он к ней, так сказать, обратный эффект вчерашней необдуманной выходке.
— Клаус…
Клаусу на секунду улыбнулся, глядя как неумело она держит оружие. Она была так чиста и наивна, что казалась совсем не разбирается в настоящей жизни. Жизни, которая смешана с грязью.
— Если ты не простишь, меня, то застрелили. Выпусти пулю в лоб, — Клаус рассказывал это так, словно в этом не было ничего особенного. Он чувствовал, как ее тело напряглось под его руками.
Форбс
Она верила Клаусу, любила всю свою жизнь и ждала. Зачем он говорит ей такие страшные слова? Зачем желает, чтобы его белоснежная рубашка окрасилась в красный?
Она ведь готова ждать его всегда.
— Ник, что за ужасные вещи ты говоришь? — она хочет, чтобы он сейчас сказал, что все это было неправдой.
— Теперь, любимая, ты можешь принять свое решение, — начинает тот. — Я знаю о твоей благодетели, проданных украшениях, которые, кстати мне с трудом удалось вернуть. В мире нет добра, Керолайн. Ты заботишься о других, но кто позаботится о тебе? Этот мир ужасен и мерзок. Этот мир не делится: на добро и зло. Когда ты запомнишь это? Когда нужно, то даже я проявляю милосердие. Когда, Керолайн ты поймешь… Если я зло, то убей и меня. Ты станешь богатой вдовой и можешь пустить все деньги на благотворительность? Этот мир жесток и если ты желаешь жить в нет, то должна стать жестокой и сильной, чтобы нести на своих плечах, всю тяжесть мира.
Словно обезумел, схватил за плечи и трясет. Слеза скатывается по нежной кожи щеки. Она больше всего на свете хочется сейчас обнять его, поцеловать или закрыться в своей комнате и рыдать.
— Я не могу, — голос похож на крик.
— Сможешь, любовь моя, если считаешь меня злом, — хватка сильнее, обхватил руками оружие и направляет на свою грудь пистолет, зажатый в ее влажных, от волнения, ладонях. — Нужно лишь нажать на курок… Но твоего бы добра не существовало без зла. Ангел и Дьявол. Свет и Тьма. Они не раздельные, как и мы.
Сейчас он желает встряхнуть ее, поднять над землей, чтобы она опомнилась, а в итоге прижимает ее к книжному шкафу, а Керолайн выпускает из своих рук оружие.
Мир и вправду не делится на добро и зло. Опускает руки на его плечи. Что это означает?
Он словно разъярённый зверь, а она птица в клетке, которую может убить или защитить этот дверь и с каждой пройденной минутой ожидание становилось невыносимей. Что она имела в виду? Им ведь гораздо лучше вместе.
Странная необходимость в прикосновениях всегда сопровождала эти отношения, потому что не было ничего притягательнее и восхитительнее, чем его губы скользящие по коже, оставляющие свой будоражащий, огненный след. След, который разжигал огонь внутри их. Огонь, который с поцелуем он передавал и говорил всему миру, что она всецело принадлежит лишь ему — Никлаусу
Майклсону.
Усмехнувшись, блондинка на миг прервала их поцелуй, поспешно сбрасывая с его плеч пиджак, тянясь к пуговицам рубашки, чтобы избавиться и от нее.
Клаус улыбается в своей привычной манере, лишь уголками губ, и та видит появившиеся ямочки на его щеках. Вжимает её своим телом в длинный стеллаж с книгами, и кажется некоторые экземпляры, которые так ценил Элайджа падают на пол. Скользнул ладонями по её бедрам, задирая ткань платья цвета Он слегка прикусил её нижнюю
Форбс, тяжело дышала, продолжила наблюдать за его действиями. Видела лишь его привычную порочную ухмылку, с которой он встретил её движения, когда та обвила ногами его талию, и он поддержал ее, ощутила как его ладони медленно скользнули по её рукам, едва касаясь и умело распаляя в теле желание, огнём прошедшее по венам. Проведя мягко ладонями по её рукам, он скользнул ими на бедра, ведь сейчас его главная задача — удержать Керолайн, которая покрывает его лицо поцелуями.
— Клаус, — нетерпеливо выдохнула она, изогнувшись к нему навстречу, желая ощутить жар его тела своей кожей, желая ощутить куда более смелые прикосновения и сейчас ей плевать, что их могут достать.
Все же они одинаковые.
Все же они нужны друг другу и Керолайн доказывает свою значимость в ее жизни приникая к его губам в очередном поцелуе, сразу же углубляя его и вынуждая
Клауса в ответ на это довольно простонать.
Она только его и это не ошибка. Он ведь вернулся, стоял на пороге и теперь она его навсегда.
— Теперь я не потеряю тебя, — обхватив ладонями его лицо, прошептала Форбс.
Каждый участок её тела требовал его прикосновений. Кожа горела от возбуждения, а все мысли только о нем, как будто все выключилось и она желала только его.
Воздуха совсем не осталось в лёгких, когда тот срывал с нее платье, ведь Клаус Майклсон не станет возиться с пуговицами, а Керолайн больше не боится.
Если и гореть в Аду, то только с ним.
Сгорать от его прикосновений и поцелуев, которые сжигали её изнутри.
Если любоваться обнаженным телом закатанным в простыни, то только ее.
Идеальной отточенной фигурой, растрепанными белокурыми локонами.
Керолайн Форбс сгорела вместе с ним.
Сгорела в огне страсти и возродилась Керолайн Майклсон. Возродилась королевой достойной короля.
Если и гореть, то только с ним.
Керолайн проснется вспоминая его ласки, по привычке коснется рукой шеи, когда приподнимется на постели.
— Это ты зря, любовь моя, — послышался голос Майклсона и она заметила мужа стоящим за мольбертом, а из одежды на нем только брюки.
— Клаус! Ты что? Рисуешь меня? А как же приличия, Ирма с дочерью и охрана? Какая же я глупая, — закутывается в простынь, встает с постели.
— К черту приличия и о них я позаботился, — опускает испачканную кисточку в стакан с водой. — Мы возвращаемся домой и теперь все будет, как прежде. Мы вернет то, что потеряли.
— Ты уже закончил? Я могу посмотреть? — пристроилась сзади и поцеловала в щеку, сфокусировала свой взгляд на портрете. — Это превосходно…
— Теперь я знаю, что у тебя хороший сон, — произносит Майклсон оборачиваясь к ней, касается ее губами ее губ.
— Тогда, ты должен знать, что я всегда добиваюсь своей цели и хочу, чтобы ты закончил те рисунки, которые присылал мне с письмами, — улыбается, после того, как прерывает поцелуй. — Я хранила их, как и любовь к тебе в моем сердце.
— Я сделаю это для тебя, Керолайн, — шепчет тот, когда их лбы соприкасаются. — Ты спасаешь меня и заставила взглянуть на мир другими глаза. Ты меняешь меня…