Сумасшедший

Смирнова Кристина

Потеряна.

Мой мир изменился. Кардинально, быстро. Поездка в неуютной тишине к общаге, два часа. Сбор вещей под его пристальным надзором и надзором смущенных соседок, обомлевших и неспособных задавать вопросы. Квартира… обычная. Три комнаты, мебель подобрана со вкусом… холостяка. Приставка, рядом с огромной плазмой, диван. Спальня — кровать обычная, правда двуспальная, заправлена темным покрывалом, что так гармонично сочетается с расцветкой ковра. Светильники по бокам, встроенные шкафы — мне выделена целая секция, в которой сиротливо смотрится три небольшие стопочки. Аскетичная кухня, в светло-фиолетовом фоне, блеск стальных ручек от подвесного плафона с асимметричным

рисунком по контуру. Ванная — никаких джакузи, душ, но достаточно просторный, по серебренному кафелю змеятся черные стебли выдавленных цветов. Немного странно, но на мой неискушенный взгляд — красиво. Еще одна комната, похожая на кабинет, тут темновато, пахнет бумагами и новой мебелью.

— Умеешь готовить? — с улыбкой интересуется.

— Нет. — грубовато отвечаю я, стараясь стереть его улыбку с лица.

— Не страшно. Сегодня, закажем пиццу, а завтра посмотрим. Ты пьешь кофе? — спрашивает, доставая две больших кружки. Ответ ему не интересен. А кофе я не пью. Не люблю; говорят, мое мнение изменится ближе к экзаменам. Что-то подсказывает, что раньше, в его ящиках не видно ни одной пачки чая. — Первое время поживем в квартире, нужно подобрать место для строительства дома. — словно оправдываясь, рассуждает сумасшедший, готовя кофе на двоих.

Расслаблен, спокоен, удовлетворен. Странное поведения для того, кто знакомится с человеком. Хотя, о чем я? Ситуация сама по себе странная. До сих пор жду, что меня кто-то разбудит…

— Мне интересно, что входит в обязанности жены? — смелея кидаю вопрос раздраженным, уставшим голосом, вдыхая теплый пар идущий с кружки. Кривлюсь, возвращая кружку на стол и возвращаясь на место, немного позади него.

Сидит за столом, а я, стоя немного в стороне, вижу, как каменеют его плечи, как резко рука одним ударом отправляет в полет кружку с горячим напитком, как на фиолетовых лилиях растекается темные ручьи, осколки со звоном разлетаются, а воздух наполняется ароматом кофе.

— Обязанности? — рычит, вставая и приближаясь ко мне. Припирает к стене. — Обязанности? Так вот, моя девочка… ты верно подметила: я заплатил за спектр услуг… — его пальцы обхватывают подбородок, а колено раздвигает мои ноги. Другая рука чуть подсаживает под ягодицы, заставляя оплести его тонкую талию, словно срабатывает какой-то женский инстинкт, наличие коего для меня сокровенное открытие. Проклятые глаза не могут оторваться от жестких губ. Не наслаждаюсь их видом, скорее опасаясь пропустить опасное искривление. — За полный спектр…

— Анд… — пытаюсь, что-то сказать, объясниться, но меня наглым образом затыкают, целуя.

И в этот раз нежности в этом поцелуе нет, одна какая-то болезненная необходимость, заставляющая сминать мои губы. Мне хочется быть сильной оттолкнуть, застесняться, в конце концов, но кажется… у него действительно полный спектр. Тело, не спрашивая откликается, туманя разум, и воспламеняя кровь. Шаркаюсь об него как какая-то кошка. Неспособная сдержать стонов, задыхающаяся и достигающая совершенно невероятного оргазма так быстро, что становится стыдно… от крика, от дрожи, что не могу сдержать, не могу расцепить пальцы, вплетенные в его мягкие волосы, не способная разжать бедра. А сумасшедший легко покусывая мою скулу, не собирается отпускать. Кажется, его все устраивает и без продолжения.

— Моя девочка… — прикусывает мочку уха. — Это самое малое, что я способен тебе дать. Только впусти меня… разреши завоевать твое сердце… присвоить. Я не разобью, не смогу… болен тобой.

Начало вечера было бурным, а ночь проходит целомудренно,

не считая его рук, оплетающих мое тело. Неуютно. И пахнет он не то, чтобы плохо… по- другому, сопит непривычно. Терплю и жар, и смущение, когда посреди ночи в ягодицы отчетливо начинает упираться… хочется вылезли из его рук… гиблое дело прижимает сильней, не просыпаясь. Шаркается прямым носом по шее, щекотя, глубоко вздыхает, член наливается, начинает пульсировать. Не двигаюсь, чтобы не спровоцировать, и засыпаю, только когда на часах глухо простучит пять часов.

— Вставай. — трогает за плечо, а в нос упирается огромная белая кружка с нелепым красным сердечком по центру и витиеватой надписью по низу: «Вечера, подаренные тобой, могут сравниться только с ночами, любовь моя» — Я приготовил бутерброды. — смущенно улыбаясь, сообщает, глотая блестящими глазами сантиметры обнаженной кожи.

— Спасибо. — хрипло и немного сонно отвечаю, прижимая огромную кружку к груди как какую-то преграду.

— Привыкай. — лаконично отвечает, выходя из спальни.

Спешу собраться, пока есть такая возможность уединиться. Встречает меня на кухне, забирая из рук уже пустую посуду, одаривая жестким поцелуем.

— Ближе к выходным съездим к моим, познакомим тебя.

Не отвечаю, застегивая осенние кеды и по привычке отдавая ему во владение собственную ладонь и пальцы. Все дело в недосыпании, да и устала я уже крутить пальчиком у виска. Переубеждать — бесполезное занятие.

Институт…

Серое промозглое утро, студенты, курящие кучками перед крыльцом. Его сокурсники встречают на стоянке и не ожидают моего появления. Поэтому, когда я выхожу, веселые голоса смолкают, а настороженные взгляды бегают от меня к нему. Девушки, что оккупировали Андрея с обеих сторон, проходятся по мне оценивающе, высокомерно. Было бы обидно, если бы я с самого начала не знала, что ничем особенным не выделяюсь. Высоких, стройных ног нет. Глаза светло… то ли зеленые, то ли голубые, крапинки опять же — какие не разберешь: карие или черные. Тонкие, потрескавшиеся от жестких поцелуев губы. Обычные ресницы, что ровными прутьями торчат, не собираясь подкручиваться к верху, даже с помощью туши. Темно-русые волосы, не обладающие особой густотой, что немного не достигают лопаток, но ниже плеч. Грудь… фактически доросла до первого размера. Попа — немного больше. А вот талия — тонкая, жаль, прячется под безразмерным худи.

Посредственность. Но я не возражаю, впрочем, и внимания не добивалась. Жила в собственном, удобном мире…

— Знакомьтесь… — не скрывает ухмылки победителя и снова тянется за моими пальцами. Не просто переплетается с ними, а еще демонстративно целует безымянный. Там, где кольцо, что ловит блики даже в пасмурный день. — Моя жена Анюта. — и столько гордости в этих трех словах… Взгляды друзей ошарашенные. Молчание немного затягивается, но кажется, его это совсем не волнует.

— Поздравляю. — пробует какая-то девушка, смешно отступая от нас, словно от прокаженных, и толпа знакомых отмирает, брызгая поддельной радостью, поздравляя, пытаясь выяснить подробности, немного обижаясь на отсутствие приглашения, скрытность… далее следует попытки со стороны парней увидеть красоту, что, собственно, рассмотрел их друг, к слову, пользующийся успехом у девушек. Попытки разговорить, которые я игнорирую. Думают, что я высокомерная. Все не так. Потерянная, дезориентированная. Не слышу вопросов, глупо хлопая прямыми ресницами, и рассматривая хитрые, сумасшедшие глаза абсолютно счастливого человека, сжимающего мою руку.