Сумасшедший
Шрифт:
Думала, со временем у него это пройдет, успокоится. Нет, кажется, только обостряется с каждым днем, и, кажется, я уже привыкла к симптомам.
***
— Ненавижу. — кричу и бью кулаками по каменной стене его груди.
У меня ПМС, повод, что кажется важным тогда, сейчас уже и не вспомнится, взрыв. Разбила заварник. Хорошо, что не попала в него. Увернулся.
Это сейчас я понимаю, что хорошо,
Схватила, помчалась на выход, а он сидит, припирая входную дверь огромной фигурой — не сдвинешь. Кричу, мечусь, хватая за руки, тяну. Бесполезно. Сидит. Хмурит брови. Не выдерживаю, сначала пинаю его, а потом кидаюсь, пытаясь ударить по лицу. Не ладонью, пальцы, словно кто-то чужой во мне, сводит в кулак.
Перехватывает, аккуратно прижимая к своей груди, встает, скручивая мои руки, удерживая. Поднимает, тащит брыкающуюся к кровати. Падает вместе со мной, немного придавливая весом.
— Не пущу, слышишь! — замираю. Не от слов: от влажного следа, что оставила его кожа. На его сумасшедших глазах слезы, что текут ручьями. Взгляд затравленный, больной. — Бей! — высвобождает мою руку, прижимая к собственной скуле, кулаком. — Хочешь, кусай, обзывай. Делай что хочешь. — его губы дрожат до тех пор, пока он упрямо их не поджимает. — Я все равно не отпущу.
Он плачет, тихо и безмолвно, затравленно смотря в мои глаза. А я уже и бить его не хочу, только касаюсь пальцами шершавого подбородка, стирая горячие струйки слез.
— Ненавижу. — шепчу. Так для острастки и отвожу взгляд.
— Знаю. И все равно не отпущу.
— Сумасшедший…
Он молча соглашается, обнимая меня. Впрочем, и я его, вдыхая уже привычный его запах.
Помню, я тогда впервые проснулась в его объятиях, не только после изматывающего секса, с мыслью, что его объятия — место, где я хочу быть. Не потому, что так надо, а потому, что мне хочется.
***
Помню, как простыла и на третий день болезни, обнаружила его играющим в приставку, хотя у его однокурсника в тот день был денем рождения.
— Ты почему встала? — хмуро поинтересовался, удивленно вскидывая брови.
— А ты почему дома? — спросила в противовес, садясь рядом с ним на пол и подгибая под себя ноги.
— Ты моя жена, и ты болеешь. — пожимает плечами, заворачивая меня в теплый плед, перетягивает с пола на свои колени. Целует в макушку, как маленькое дитя. — И делать там мне без тебя нечего.
— Это повод погулять. — хмыкаю, согреваясь в его руках.
— Или
— Сумасшедший.
— Ага. — Не вижу, но знаю: лыбится. — Хочешь чая с медом?
— Спрашиваешь. — улыбаюсь в ответ.
Аккуратно пересаживает на диван, поправляя съехавший плед, целует, и удаляется на кухню.
Красивый.
Ловлю себя на рассматривании его задницы, упакованной в светлые джинсы, и улыбаюсь, непонятно чему.
***
И еще огромное множество других воспоминаний, теплых, волнующих, или злых и мстительных. Но вторых уже меньше. Все таки молодое сердечко подтаивает, оголяясь, стремясь к тому, кто это сердце аккуратно будет удерживать. К тому, кто, кажется, каждый день готов это мне доказывать. Не словами, их, как не странно, в нашей с ним жизни не так и много. Больше делами и упрямством, замешанным с огромной долей терпимости.
И после года я почти готова в это поверить. Готова сказать на нашу годовщину: я влюбляюсь в тебя…
Но молчу с утра, отвечая на его поцелуи, подаваясь вслед движениям рук и губ, отдавая всю себя как в первый раз. Растворяясь от еще одного оргазма за чередой, таких же ярких, на грани… но даже после, молчу, с улыбкой собираюсь в институт. В промозглый осенний день. В дождь, что не может стереть блуждающую мечтательную улыбку.
— Волков! — привлекает внимание девушка, выходящая из белой тонированной машины.
— Лизка? — удивляется он. Впервые выпуская мою ладонь, по неестественной причине.
Делает пару шагов, как привязанный, а девушка почти с разбега прыгает к нему в объятия, обнимая за шею.
— Лизка! — сдавливает итак тонкую талию брюнетки, что уткнулась ему почти в шею, и улыбается, раскачиваясь из стороны в сторону.
— А ты однако вырос, бугай! — отцепляется от него и щелкает по носу.
— Ну, да. — отвечает добродушно и вспоминая обо мне оборачивается. — Знакомься, моя… эм… — мнется он, отводя взгляд. — Жена.
— Оу. — добавляет смущенно брюнетка, но тут же прячет ее за лживой, добродушной улыбкой на пухлых, естественного, темно-красного цвета губах. — Не знала. Быстро же ты… Лиза… — пытается придумать чтобы сказать.
— Эм… — и он туда же, но тут уже отмираю я, съедаемая ядом ревности.
— Вы, вероятно, встречались. — киваю собственным словам и рассуждаю дальше. — И возможно расстались по обстоятельствам, не зависящим от вас.
— Ты рассказал? — Недоуменно.