Сумерки памяти
Шрифт:
– И как, успешно?
– спросил он, садясь в кресло.
– Да, кажется, очень. Я прочитала притчу, которая объяснила мне, что я совершаю большую ошибку, погружаясь с головой в омут моих туманных воспоминаний. Там говорится о том, что невозможно познать мудрость, действуя так как я.
– В каком смысле?
– Понимаешь, нельзя целиком отдавать себя какому-то делу, не замечая при этом ничего вокруг.
– Где ты это вычитала?
– удивленно спросил он и взял у меня из рук книгу, странным образом открывшуюся на прежней странице.
– Вот здесь, - сказала я, показывая тот абзац, с которого начала читать.
– В этом отрывке?
– рассмеялся он.
– Но здесь написано совсем о другом.
– Как это так?
– я недоуменно посмотрела на него, - Ведь там сказано именно это?
– Отнюдь. Речь здесь идет именно о том, что ты стоишь
– Конечно, я это с удовольствием выслушаю.
– Смотри, - начал он, закуривая сигарету, - когда молодой человек первый раз приходит к монаху, тот еще не знает, с кем ему предстоит иметь дело, однако подсознательно он уже чувствует, что стоящий перед ним юноша очень близок к познанию истины. Монах хочет проверить насколько его новый ученик сумеет выполнить данный ему урок, а одновременно с этим узнать, может ли этот парень зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Ну... Здесь, конечно, подразумевается, что выбирая первое задание, монах интуитивно связывает его с наиболее привычным для юноши ремеслом. Затем он приходит посмотреть, как был приведен в исполнение его наказ, но перед этим интересуется насколько добросовестно - без рассеивания внимания на всякие пустяки - парень мостил эту дорожку. Убедившись в том, что первый этап сдан на "отлично", монах задает молодому человеку урок номер два на проверку концентрации внимания. Это испытание ему необходимо, чтобы решить каким образом и в каком виде парень усваивает информацию, поступающую из внешнего мира. Очередной раз проверив его на добросовестность исполнения приказа, монах выслушивает полный отчет о проделанной работе и обнаруживает, что при такой цепкости ума и наблюдательности юноше не требуется идти к знаниям долгим путем. То есть достаточно просто упорядочить всю информацию, находящуюся в его голове, немного разбавив ее мудростью предыдущих поколений, и через некоторое время парень сам дойдет до всего, что ему положено знать. Проверив его в третий раз, старик убеждается в своей правоте и понимает, что его собственная миссия по отношению к этому юноше уже выполнена, и больше он ничего не сможет ему дать. Поэтому, чтобы не привязывать этого молодого человека к себе, мешая ему тем самым духовно расти, он просто прогоняет его, да еще говорит на прощание такие слова, которые заставляют парня перестать думать о том, что он хотел специально учиться мудрости. Теперь юноша свободен от этой самоцели и может спокойно следовать по своему пути. Он живет, продолжая накапливать в себе потенциал духовности, и в один прекрасный момент истина действительно открывается ему через дар видеть прекрасное, через внезапно вошедшую в его жизнь любовь, через умение понимать символизм и иносказание древних текстов. Он разом охватывает все эти аспекты и в тот же миг достигает просветления.
– А как быть с моей проблемой?
– спросила я, снова подойдя к перилам балкона.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Представь себе горячо верующего человека. Как ты думаешь, может ли он одновременно молиться и мостить булыжниками дорогу?
– Да.
– А может ли он читать молитву, сидя за чертежной доской?
– Да.
– А сумеет ли он смотреть по телевизору дешевую комедию, внимательно следя за сюжетом, и в то же самое время устремлять свои мысли к Богу?
– Нет.
– Вот именно, что нет, - он подошел ко мне и взял меня за руку.
– И ты должна понять, что, начав вспоминать, ты подписалась под тем, что хочешь перейти на новый, более высокий уровень познания, а значит теперь - до тех пор, пока этот переход не будет закончен - ты должна ежедневно все свои душевные силы тратить не на пустое времяпрепровождение, а на полную концентрацию всех своих чувств.
– Но я не могу, я не выдерживаю этого! Я мечтаю о простом человеческом счастье. Я не хочу смотреть дальше!
Он крепко сжал меня в объятьях и прошептал:
– Ты должна. Должна ради нас двоих.
Мне стало страшно. Я отбросила от себя его руки и ушла с балкона в квартиру. "Я хочу жить, как все, - думала я.
– Я не хочу знать всего того, что происходит по ту сторону. Я хочу нормальных человеческих отношений". Я упала на диван и, зарывшись головой в подушки, разрыдалась.
– Почему? Почему так происходит?
– кричала я сквозь слезы.
– Зачем мне дали эту непонятную жизнь с этой нереализованной любовью? Для чего меня наделили этим даром видеть тебя, если мы никогда не сможем встретиться и быть вместе? Скажи мне, я умоляю тебя, скажи мне, где ты находишься? Где стоит этот
– Еще не пробил наш час, - сказал он, осторожно касаясь рукой моих волос.
– Мы еще не исправили наши ошибки.
Я подняла мокрое от слез лицо и посмотрела ему в глаза:
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что ты принадлежишь только мне.
* 8 *
Я встала с дивана в своей комнате и открыла окно. Холодный ночной ветер яростно, как обвинение, швырнул мне в лицо острые брызги дождя. От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад. "Который час?
– пролетело у меня в голове.
– Я кажется заснула... Или мне только показалось, что я провалилась в какое-то забытье". Я осторожно, чтобы никого не разбудить, закрыла створку рамы и посмотрела на бледный циферблат будильника - было три часа ночи. "Я так и не узнала, что было в том футляре, - расстроено подумала я.
– Надо было бы вернуться, но я твердо решила больше с ним не видеться, а потому придется мне обо всем забыть и учиться быть обычным человеком - без этих потусторонних встреч и разговоров". Я снова легла на кровать и, завернувшись с головой в одеяло, крепко заснула.
Наступил следующий день. Затем еще один. Потом третий. Проходили недели, перелистывались страницы календаря - я жила в мире, в котором не сохранилось ни капли от моих путешествий по ту сторону, я жила в реальности, лишенной всего того, что раньше имело для меня колоссальный смысл. Я старалась "быть такой, как все". Совершая этот поступок, я надеялась наладить в своей полуразрушенной жизни все то, что еще можно было хоть как-то наладить. Я хотела встать на новый путь и, одним движением перечеркнув свое прошлое, увидеть все, что со мной было ранее, в абсолютно ином свете. "Его никогда не было, - говорила я себе ежечасно, - он только плод моего воображения, и я должна быть свободна от этой мистической любви".
За этими мыслями проходили месяцы, и постепенно я с ужасом начала замечать, что моя жизнь стала разваливаться еще больше. Шаг за шагом я медленно двигалась к полному нежеланию жить. Я смотрела на смеющихся людей, проходивших мимо меня по улицам, на киногероев, улыбающихся с экрана телевизора, и начинала почти физически ощущать, что всего того, что раньше давало мне возможность выживать, более не существует. И от этого мне становилось жутко.
Я пыталась понять, как ощущают мир эти счастливые люди, не обремененные как я этой немыслимой необъяснимой любовью, которая в течение долгих лет разъедала мою душу едкой кислотой нерастраченной страсти. Как они живут, как влюбляются друг в друга, женятся, заводят детей? Почему им позволено это счастье, а я, напротив, всего этого лишена? И как могло так случиться, что, встречаясь со многими мужчинами - некоторые, из которых, даже ненадолго становились моими мужьями, - я всегда принадлежала только ему? А был ли он вообще?..
В один из таких мучительных дней я стояла на мосту и, опершись о перила, смотрела вниз на мутную рябь полноводной реки. "С ним существовать было нестерпимо, - думала я в полном отчаянии, - но без него - невозможно... Солнце для меня больше не светит, хотя по-прежнему освещает весь мир. Воздух, который я вдыхаю, отравлен, хотя им дышат все живые существа".
Я перегнулась через парапет, и теперь только одно неосторожное движение отделяло меня от падения. "Умереть или вернуться?
– пронеслось у меня в голове.
– Однако если я решу вернуться, то как мне вновь с ним соединиться? Ведь за все эти десять черных месяцев он ни разу не давал о себе знать. Мог ли он просто забыть меня? Или все это время он точно также страдал?"
Я продолжала, как завороженная смотреть на тусклую воду, и неожиданно решение сверкнуло в моем мозгу вспышкой молнии. Я должна снова быть с ним. Я обязана возвратиться к прежним отношениям, и теперь уже не только вспомнить все, но и увидеть в истинном свете то, что происходит между нами сейчас. И если я приняла действительно правильное решение, то Бог будет на моей стороне и поможет мне довести до конца мой граничащий с безумием план.
С этими мыслями я спустилась с моста и медленно пошла по набережной. Мимо меня изредка проезжали автомобили, которых, однако, становилось все меньше и меньше. Через некоторое время я поняла, что движение по этой улице остановлено.