Сумерки памяти
Шрифт:
– Но она могла засохнуть, не дождавшись тепла, - снова повторила я.
– Тогда из ее прошлогодних семян произросли бы деревья, которые стали бы снова и снова, также как и она по весне, вспыхивать мелкими огоньками пестрых соцветий.
– А мы с тобой тоже? Тоже не дождавшись теплых дней, засохнем и перевоплотимся, повинуясь этому мировому порядку, в каких-то иных людей, которые будут все не так как мы чувствовать, видеть и понимать? Я так не хочу. Я не согласна...
– сказала я и, вновь отвернувшись к окну, закрыла глаза и расстроенная немного
Когда спустя некоторое время я очнулась, было около пяти часов вечера. Горячее солнце сияло из-за макушек деревьев, окрашивая серое покрытие дороги в неправдоподобно-бронзовый цвет. Мы ехали по какому-то незнакомому почти пустому шоссе, невдалеке от которого стояли деревенские дома с высокими печными трубами, и паслись среди трав рыжие коровы.
– Где мы находимся?
– спросила я, удивленно разглядывая непривычный пейзаж.
– Сейчас узнаем, - он останавил машину около двух устало бредущих по дороге фермеров в пыльной одежде.
– Ты хочешь спросить у них, как проехать к тому месту, где почти тысячу лет назад одна девушка влюбилась в хозяина нескольких гектаров земли?
– засмеялась я.
Вместо ответа он только улыбнулся и, выйдя из машины, заговорил с этими прохожими на каком-то незнакомом мне языке. Они в ответ дружно закивали и, указывая граблями и вилами в сторону отходящей вбок дороги, стали что-то объяснять.
– Спасибо, до свидания, - сказал он и снова сел за руль.
– Что ты сказал?
– спросила я, затаив дыхание.
– Я уточнил дорогу.
– Нет, я говорю о тех двух словах, которые ты произнес в самом конце.
– Кажется, я поблагодарил и попрощался, больше ничего, - сказал он, удивленно глядя на меня.
Я радостно рассмеялась:
– Я знаю этот язык! Точнее сказать, я знаю на нем только семь слов, два из которых ты только что произнес, так что теперь мне известно, где мы находимся, и что это за страна.
– Жаль, а я надеялся сделать тебе сюрприз, сообщив, что девять лет подряд свои каникулы ты проводила совсем недалеко от того места, где десяток столетий назад мы познали, что такое любовь.
Машина замедлила ход, и мы остановились неподалеку от придорожного кафе со странной деревянной вывеской на чугунных цепях.
– Передохнем немного?
– предложил он.
– Да, конечно, - согласилась я, и через минуту мы уже пили кофе, сидя за столиком на террасе гостеприимного заведения.
– Ну вот, - он улыбнулся, - примерно в этом месте и стоял твой старый дом, неподалеку от которого находился и вересковый косогор, и лес, который еще частично сохранился здесь, но уже, наверное, не столь уверенно зовет тебя в свои объятья.
Я отпила кофе и, задумавшись, стала вслух рассуждать:
– Поразительно! Ты можешь себе представить, что в этом самом месте много лет назад я была со своей сестрой. В то время я еще не верила ни в прошлые жизни, не помнила ни дворцов, ни лагерей, еще только начинала догадываться о твоем существовании, но в этом месте - я очень хорошо помню этот момент - в этом месте
Он внимательно слушал меня, рассматривая погнутый ржавый рельс, а я сидела и вспоминала тот давно прошедший августовский день, который в отличие от многих других дней не стерся из моей памяти, а остался на всю жизнь, как случайный фотоснимок, подаренный проходящим мимо фотографом. Мне стало грустно и на глазах навернулись слезы. "Сколько лет прошло с того момента около предместья Рундалспилса, - подумала я, - сколько лет, и сколько несбывшихся надежд мне суждено было испытать с тех пор. Значит, я просто почувствовала там свое будущее, в котором никогда уже не будет места для такой любви, какой была та, рожденная свободным ветром вересковых косогоров...".
– Не плачь, - сказал он, прервав мои горькие раздумья, - это было не предчувствие, а воспоминание. Только воспоминание, об очень давно ушедших днях. О них не надо печалиться, потому что тогда можно захотеть туда вернуться, о них надо думать только хорошее, потому что, будучи частью нашего прошлого, они определяют настоящее - единственное, что мы можем действительно реально ощущать и проживать в нашей теперешней жизни.
– Да-да, конечно, - я поспешно вытерла газа платком, который он мне протянул, - просто мне стало немного страшно. Страшно, что ты вдруг так никогда и не станешь этим настоящим, которое мы можем реально ощущать...
Я тяжело вздохнула и взяла в руки чашку остывающего кофе, а он смотрел на меня, и я никак не могла прочесть в его взгляде, о чем он в этот момент думает. "Кто знает, - промелькнуло у меня в голове, - кому из нас двоих тяжелее переносить эту разобщенность. Быть может, с его стороны все это выглядит куда ужаснее, чем с моей?"
– Расскажи мне, чем закончилась наша вересковая история, - сказал он спустя некоторое время.
Я кивнула и, откинувшись на высокую резную спинку стула, стала рассказывать.
***
После нашей свадьбы, которой я почему-то так и не увидела, я стала жить в твоем доме. Я не могу точно описать его архитектуру, потому что все эти видения очень туманны и зыбки, но мне кажется, что это какой-то небольшой замок, сложенный из неровных серых камней. Зимой в нем довольно холодно и промозгло, летом прохладно, там есть столы и кровати, но нет никаких книжных шкафов. Там много собак, с которыми ты ходишь на охоту, и много шкур всевозможных животных, которые нередко служат нам одеялами. У нас есть прислуга и много людей, которые приходят к тебе по разным делам. Я вижу, что стала немного по-иному одеваться: теперь я ношу платья, сшитые из более дорогих тканей, окрашенных в разные цвета, которые, однако, по нашим современным меркам мне видятся недостаточно яркими и насыщенными.