Сумерки
Шрифт:
Я подавила естественное желание отбрить его, сказав, что он лезет не в свое дело, но вместо этого придумала вдохновенную версию:
— Займусь стиркой, а в перерывах буду готовиться к контрольной по тригонометрии. Иначе я просто получу по ней «двойку».
— А Каллен будет тебе помогать?
— Эдвард, — я особо выделила голосом это слово, — мне помогать не будет. Он уезжает куда-то на все выходные.
Получилось настолько натурально, что я просто поразилась.
— Ах, вот как! — он воспрянул духом. — Знаешь, можешь все равно пойти на танцы с нами со всеми, будет просто здорово. Мальчики
Перед моим внутренним взором предстала Джессика, и я резковато ответила:
— Майк, я не иду на танцы, договорились?
— Ладно, — он снова скис. — Я же просто предложил.
Когда школьный день наконец закончился, я без энтузиазма пошла на парковку. Не то чтобы мне сильно хотелось идти домой пешком — я просто не понимала, как они смогут пригнать сюда пикап. Но в глубине души я верила, что для него нет ничего невозможного.
Вера не подвела — пикап стоял на том же месте, куда он поставил «Вольво» этим утром. Дверь была открыта, ключ торчал в замке зажигания. Я потрясла головой — наваждение какое-то. На водительском сидении лежал свернутый пополам клочок белой бумаги. Я залезла внутрь и закрыла дверь, прежде чем развернуть записку. Там было всего два слова, написанных его элегантным почерком: «Береги себя».
Двигатель завелся с таким рыком, что я вздрогнула. Самой стало смешно.
Когда я вернулась домой, дверь оказалась просто захлопнута, но не закрыта на замок — все было точно так, как я оставила этим утром. Я вошла и направилась прямо к подвал, где у нас стояла стиральная машина. Там тоже ничего не изменилось. Порывшись в куче белья, я достала джинсы — карманы были пусты. Может быть, я все-таки повесила ключ на крючок, подумала я, покачав головой.
Под влиянием того же вдохновения, которое помогло мне в разговоре с Майком, я позвонила Джессике под предлогом пожелать ей удачно провести завтрашний вечер. Она, как и Майк, предложила мне пойти на танцы с Эдвардом. Как и Майку, я изложила ей версию с отменой поездки. Кажется, она была разочарована гораздо сильнее, чем было бы естественно для незаинтересованного лица. Я быстро попрощалась.
Чарли за ужином выглядел рассеянным. Может быть, что-то случилось на работе, может быть, он переживал за результат баскетбольного матча, а может, просто наслаждался вкусом лазаньи — с Чарли никогда не знаешь наверняка.
— Знаешь, пап… — начала я, вторгаясь в его грезы.
— Что такое, Белла?
— Я подумала, ты был прав насчет Сиэтла. Пожалуй, я подожду, пока Джессика или кто-нибудь еще не сможет поехать со мной.
— Вот как? — удивился он. — Может, мне тогда остаться?
— Нет, пап, не надо менять планы. У меня полно дел. Домашняя работа, стирка… Еще надо сходить в магазин и в библиотеку. Я буду страшно занята весь день, а ты поезжай, куда тебе хочется.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Кроме того, в морозильнике угрожающе понизился уровень рыбы — нам хватит на два, от силы на три года.
— Ты — просто подарок, Белла.
— Ты тоже, — засмеялась я. Мой смех звучал странновато, но он не обратил внимания. Мне было так стыдно его обманывать, что еще чуть-чуть — и я последовала бы совету Эдварда и рассказала ему, куда и с кем поеду на самом деле. Еще чуть-чуть.
После обеда я свернула высохшие вещи и закинула в сушилку следующую партию.
К несчастью, эта работа занимала
Но тоненький голосок где-то в глубине сознания волновался: интересно, если все это… плохо кончится, мне будет очень больно?
Даже этот бесконечный вечер подошел к тому моменту, когда можно было без особого внутреннего протеста отправиться спать. Я понимала, что едва ли смогу уснуть из-за нервного напряжения, и сделала то, чего никогда не делала раньше. Я приняла лекарство от простуды, которое обычно вырубало меня на добрых восемь часов. Подобные поступки были мне совершенно несвойственны, но я подумала, что завтрашний день и так будет сложным, так не хватало еще и носом клевать от недосыпа.
В ожидании, когда начнет действовать лекарство, я разгладила свои чистые волосы до идеально прямого состояния и прикинула, что я завтра надену. Наконец, все было готово, и я легла в постель. Меня била нервная дрожь от перевозбуждения. Тогда я встала, порылась в коробке из-под обуви, где хранила свои диски, и нашла сборник ноктюрнов Шопена. Я включила музыку и снова легла в постель, старательно расслабляя по очереди разные части тела. Где-то в середине этого упражнения навалилась сонливость, и я с охотой провалилась в забытье.
Благодаря лекарству я спала крепко, без снов. Проснулась я довольно рано и, хотя хорошо отдохнула за ночь, тут же вернулась во вчерашнее состояние лихорадочного перевозбуждения. Я очень быстро оделась, разгладила воротничок на шее и поправила бежевый свитер так, чтобы он красиво лег поверх джинсов. Затем тайком бросила взгляд в окно, чтобы убедиться, что Чарли уже уехал. Тонкие ватные тучки бежали по небу, но вряд ли они явились всерьез и надолго.
Я съела завтрак, не чувствуя вкуса пищи, и в спешке вымыла посуду. Я снова выглянула в окно, но там ничего не изменилось. Только-только я почистила зубы и уже собиралась спуститься вниз, как раздался тихий стук в дверь. Мое сердце начало с глухим стуком биться о ребра.
Я подлетела к двери и не сразу справилась с простым замком. Наконец, дверь распахнулась — он стоял на пороге. При взгляде на его лицо лихорадочное возбуждение тут же испарилась, и на меня нахлынуло ощущение покоя. Я вздохнула с облегчением — когда он был рядом, вчерашние страхи казались такими дурацкими.
Когда я открыла дверь, вид у Эдварда был мрачноватый, но, стоило ему взглянуть на меня, как его лицо просветлело.
— Доброе утро! — со смехом произнес он.
— Что случилось? — я посмотрела вниз, чтобы убедиться, не забыла ли я чего-нибудь важного, например, застегнуть джинсы.