Супружеская жизнь
Шрифт:
– Почему ты не даёшь мне ничем заняться?
– Нашёл занятие! Тьфу! Постыдился бы!.. Ну и занимайся своей тварью!.. Теперь мне ясно: скворец тебе дороже жены.
Словом, и пошло, и поехало: «убирайся!», «сам убирайся!» и тому подобное.
– Сгинь, проклятая тварь! Тьфу!
То ли напуганный вспыхнувшей с утра перебранкой, то ли привыкая к новому месту, скворец всё утро просидел в клетке, забившись в уголок и не проронив ни звука. Но как только лучи солнца через окно проникли в комнату, он влез
– Ты что тут грязь разводишь?! Для тебя я, что ли, полы натёрла? – вне себя от гнева крикнула Сумико.
И вдруг случилось чудо. Скворец заговорил. Голос у него был хриплый, резкий, картавый, словно в горле у него застряла горошина.
– … блю… блю… блю… блю…
Казалось, говорит человек, только шепелявя.
Скворец словно тщился произнести слово «люблю».
– Ну и словечкам научил тебя твой Катакура! – возмутилась Сумико. – Впрочем, чего и ждать от холостяка?
И она возненавидела Катакуру за то, что тот навязал её мужу скворца, пусть даже в рассрочку; за то, что выучил птицу кричать всякие непотребные слова, за то, что и голос у скворца вкрадчивый и шепелявый, как у старого развратника, пытающегося обольстить молоденькую девицу.
От всего этого ей было ужасно противно.
2
– Вот и всё! – закончила Сумико свой рассказ об утреннем происшествии. – Настроение у меня препаршивейшее! Сидела я сидела, подперев голову кулаками, и надумала поехать к тебе. Вот как я оказалась здесь.
Сумико со своей школьной подругой Норико Татиси сидели на диване. Махонькая комнатка с дощатым полом, тонувшая в полумраке, служила Норико мастерской. Всюду были в беспорядке разбросаны кисти, тюбики с красками, палитры, холсты. На всём лежал слой пыли. Посреди комнаты стояли два маленьких потёртых дивана. Никакой другой мебели здесь не было.
– Как я тебе завидую! Занимаешься любимым делом! – восторженно проговорила Сумико, оглядев мастерскую.
– Есть чему… – возразила Норико.
У неё был низкий, чуть скрипучий голос.
– Скажешь тоже!.. Да моя жизнь по сравнению с твоей – бессмысленнейшая трата времени!.. Как же не завидовать?..
– Тогда разводись, – холодно отрубила Норико.
– Думаешь, это просто? А как я жить буду?
– Заведёшь любовника…
– Глупости. Сил нет. Я и так измоталась. То уборка, то стирка, то за покупками… Куда мне!..
Женщины любят, встретившись со старыми подругами, похвастаться мужем или представить свою семейную жизнь в несколько приукрашенном виде. Водился такой грешок и за Сумико. Но теперь, с Норико, она, наоборот, впала в другую крайность: без конца жаловалась. Впрочем, и тут она каждым своим словом подчёркивала, что вот она, Сумико, замужем, а сухопарая очкастая Норико до сих пор
– Ох, Норико, не выходи замуж за первого встречного. Не повторяй моих ошибок!
Мужчинам иной раз и невдомёк, какая пропасть лежит между словами и мыслями женщины. Но Норико была женщиной. От этих слов её передёрнуло.
– Гм! – хмыкнула она и спросила: – Кофе пить будешь?
Сумико кивнула. Норико лёгким пинком открыла дверь и вышла.
– Дац-тян! Когда же ты пришёл? – удивилась она, войдя в столовую.
Молодой парень в клетчатой рубашке с насмешливым, даже несколько нагловатым лицом, наклонившись, собирал на столе телевизор.
– Нет, ты подумай, какая мерзавка! – с досадой сказала Норико, ставя на поднос чашки, сахарницу и кладя чайную ложку.
– Надо, сестрёнка, меня слушать. Я же говорю: ставить на лошадей третьего и шестого заезда – верный проигрыш! А ты не веришь…
Парень этот был кузен Норико – Тацухико. – Я не о лошади, а о моей гостье.
– А-а!.. Она, кажется, смазливенькая…
– Когда это ты успел её разглядеть?
– В том-то и дело, что не успел. А вот голос расслышал. Не познакомишь?..
– Нет. Она замужняя, – нахмурившись, сказала Норико и вдруг передумала. – Хотя постой…; Познакомлю, так и быть… Она сегодня повздорила с мужем и, вероятно, рада будет развлечься… Впрочем, не знаю, может, ты не в её вкусе.
Норико явно старалась подзадорить братца. Вообще она не любила таких вещей, но сейчас она разозлилась на Сумико и хотела ей чем-то отплатить.
Тацухико очень удивился. Обычно сестра всегда держалась чопорно – настоящая старая дева. И вдруг такое. Он не сдержал улыбки.
Сумико выпила кофе, поблагодарила и поднялась из-за стола. Норико как бы невзначай сказала:
– У меня в гостях кузен, он может тебя довезти. Правда, у него не машина, а старая развалина.
– Ну, какой ему интерес со мной! Я для него слишком стара.
Женщины вышли на улицу. Сумико увидела перед домом старую помятую малолитражку отечественного производства. Юноша в клетчатой рубашке услужливо открыл дверцу. Вся она была разрисована белыми черепами. Увидев это, Сумико ужаснулась – машина непременно привлечёт внимание прохожих, – но отступать было поздно.
– Это жестоко – навязывать вам старуху вроде меня, – проговорила Сумико.
Юноша, широко улыбаясь, ждал. Сумико села, и дверца за ней захлопнулась.
– Я слышал, оку-сан, вы повздорили с мужем.
– Что ещё вы обо мне знаете?
Парень ухмыльнулся и нажал на стартёр. Машина тронулась с места.
Как Сумико и предполагала, все прохожие останавливались и провожали машину глазами.
– Извините, оку-сан, но ваш супруг – профан!
– Что?!