Супружеская жизнь
Шрифт:
Потом родственники проводили их на вокзал, и они, как полагается, уехали в свадебное путешествие.
Той же ночью они прибыли в Хаконэ и поселились в гостинице «Гора». Там было тихо и безлюдно – сезон давно кончился. С гор тянуло холодом. Стоя у окна, Иноки смотрел на звёздное небо. Тосико принимала ванну. Из ванной доносился плеск воды. И в эту же минуту Иноки охватила радость – для него началась новая жизнь.
Дверь ванной бесшумно отворилась. Тосико вошла в голубой ночной рубашке, на ходу вытирая полотенцем шею. Чёрные мокрые волосы жены, белизна её обнажённых
Тосико растерянно улыбалась.
– Это не страшно… правда?.. – голос у неё дрожал.
– Нет, нет милая… не бойся…
Иноки смял окурок и шагнул ей навстречу.
… Проснулся он под утро. За окном чуть брезжил рассвет. Полусонным взглядом Иноки окинул соседнюю кровать. Она оказалась пустой. Постель тщательно застлана. Неужели Тосико с ним нет? Но тут Иноки вспомнил, что он женат, и, успокоенный этой мыслью, опять погрузился в глубокий сон.
Когда он снова открыл глаза, комната была полна солнцем. Тосико в европейском платье сидела в углу дивана и, наклонив голову набок, писала открытку.
– Давно встала?
– Давно… – Она поднялась с дивана. – И тебе, думаю, пора.
На соседней кровати Иноки увидел аккуратно разложенные брюки, рубашку, бельё, носки. Тосико улыбнулась.
– Это всё для тебя. Только сначала надо помыться. Сейчас я приготовлю тебе ванну.
Иноки с удивлением прислушивался и присматривался к тому, сколько внимания и ласки уделяла ему молодая жена в их первое утро. Он не мог этому нарадоваться.
Тосико держалась так, словно роль жены была для неё не нова, – это поразило Иноки. Казалось, в ней больше не оставалось ничего девического, все её движения, все слова как бы говорили: я – жена.
Иноки вспомнил её лицо там, на свадьбе, смущённое, нежное, когда профессор Саэки поднял бокал за молодых; вспомнил её грациозную девичью фигурку, когда, приглаживая рукой влажные волосы, она вышла из ванной и умоляюще пробормотала: «Это не страшно, правда?..»
И вот в одну ночь с этой девушкой произошла такая перемена.
Её улыбка, голос, взгляд, даже фигура – всё говорит, что она – жена. Никто её этому не научил, ни у кого она это не подсмотрела, а обрела собственным женским инстинктом.
Как в одну ночь личинка превращается в бабочку, так Тосико из девочки превратилась в замужнюю женщину.
Приподнявшись на локте, Иноки всё смотрел на неё, не переставая удивляться.
– Ну что ты на меня уставился, противный? – ласково спросила Тосико.
Не подозревая, о чём он думает, она продолжала писать открытку.
3
Проходили дни, недели, месяцы. Тосико становилась всё более похожа на жену. Она не изменила причёску, нет, – причёска оставалась та же, одежда оставалась та же, и красилась Тосико по-прежнему. Но всё девичье в ней исчезло бесследно, и она всё больше и больше становилась похожа на других женщин. Всем своим видом, походкой, выражением лица она давала понять, что она женщина замужняя. Иноки это порой умиляло, а порой смущало.
По роду службы ему иногда приходилось много ходить. Он возвращался домой усталым,
Однажды вечером, когда, убрав со стола, Тосико мыла на кухне посуду, Иноки, присмотревшись, решил, что она слегка раздобрела.
– Тебе не кажется, что ты немного поправилась?
– Разве? – огорчённо спросила Тосико. – Значит, суждено. Говорят, замужним женщинам положено полнеть.
– Это почему же?
– Так – от спокойной жизни.
– От чего, от чего?..
– От обретённого места в жизни, – пояснила она, вытирая посуду. – Если замужняя женщина начинает полнеть, значит, она стала профессиональной женой.
Хлопотала ли Тосико на кухне, сидела ли рядом с мужем, делала она это уверенно, просто, по-домашнему. Всем своим существом она вросла в семью. И снова Иноки вспомнилась их первая ночь, там, в гостинице, и та девушка, вышедшая из ванной, и те слова, произнесённые шёпотом. А может, он тоже изменился? Тоже обрёл домашний, семейный вид? Он с испугом окинул себя взглядом. Кажется, нет. Во всяком случае, не до конца. Кое-что холостяцкое в нём ещё сидит.
– А я не изменился? – спросил он жену.
– В каком смысле?
– Ну, видно по мне, что я женат?
– А как же иначе? И это тебе очень идёт.
Тосико думала, что ему приятно сознавать себя женатым, как ей себя замужней. Для неё он теперь был не мужчина, а её муж. И ей хотелось, хотя она не говорила об этом, чтобы он всегда вёл себя, как подобает человеку женатому.
Однажды Иноки вернулся домой позднее обычного. Зашёл с приятелем в кабачок и вернулся только в одиннадцатом часу. Конечно, лучше было позвонить, предупредить, но то ли ему не хотелось беспокоить соседей – телефон был у них, то ли он просто поленился, во всяком случае, он не позвонил.
И тогда впервые между ними вспыхнула ссора.
– Ты что, холостяк? А обо мне ты подумал?.. – упрекала его жена: по её женской логике выходило, что он хотя и ненадолго, но забросил семью. – Забыл, что я жду тебя с ужином?..
– Подумаешь, – огрызнулся Иноки, – большое дело – зашёл с приятелем перекусить!
– Ты семейный человек – должен есть дома!
Тосико говорила долго – он даже устал. Она без конца повторяла «муж», «муж», «муж», точно вбивала в него тупые гвозди. Значит, теперь он не просто мужчина! Во всех случаях жизни он ни в коем случае не должен забывать, что он женат. Как это противно! Всё в нём взбунтовалось против той роли, которую ему отводили, и против ненавистного ему теперь слова «муж».
И, как это ни глупо, в ту ночь он лежал в постели, отвернувшись от жены, и жалел о своей холостяцкой жизни.
На следующий день, после работы, он всё ещё помнил вчерашнюю обиду. И хотя какой-то голос нашёптывал ему, что права Тосико, а не он, что в самом деле пора остепениться и помнить, что он женатый человек, он всеми силами старался заглушить в себе этот голос. Он зашёл в автомат, позвонил соседям и попросил позвать к телефону Тосико.
– Ах, это ты! – послышался из трубки радостный голос – жена, видимо, совершенно забыла о вчерашнем.