Сурикэ
Шрифт:
— Это было бы безумством, и одного этого обстоятельства было бы достаточно, чтобы погубить вас; напротив, надо стараться высказывать как можно живее радость, которой вы не разделяете.
— Положитесь на меня.
— Я их проведу. Но вы? Что вы думаете делать?
— Не знаю. Вы были для меня последней соломинкой, за которую я ухватился; надеюсь отыскать негодяя, так обманувшего меня. Вы выскользнули у меня из рук, и теперь я не знаю, что делать.
— У вас нет никаких нитей?
— Ровно никаких.
— Вот в каком я положении! Не забудьте, что этот негодяй
— Какого же черта вы носили с собой подобные бумаги?
— Очень просто, чтобы их у меня не похитили.
— Вы удивительно успели в этом!
— Нельзя было предвидеть случая, жертвою которого я сделался.
— Гм! Я не стану нападать на вас в беде. Есть ли у вас деньги?
— Вы мне их предлагаете?
— Если вы нуждаетесь, да.
— Благодарю вас за такое сердечное предложение, но мне ничего не нужно, при мне есть сумма, которую я, конечно, не издержу. Мне нужно то, чего именно у вас и нет.
— Быть может, и есть?
— Что вы хотите этим сказать?
— Выслушайте меня; средство, которое я вам предлагаю, может быть, иневажно, но в общем, и оно лучше, чем ничего.
— Говорите же!
— В нескольких шагах отсюда есть человек, о котором никто не знает, кто он есть в действительности. Только своего искреннейшего друга я могу свести с ним для переговоров.
— Благодарю вас за помощь, я не окажусь неблагодарным; впрочем, вы сами знаете, что вы можете вполне рассчитывать на меня вВерсале.
— Я знаю, вы уже доказали это мне не один раз.
— Не будем обращаться к этим мелочам, мой друг.
— Хорошо. Человек, о котором я вам говорю, был одним из лучших агентов сыскной полиции. Я не знаю, по какому случаю Сартин, начальник полиции, так любивший этого человека и имевший к нему полное доверие, внезапно уволил его и препроводил в Канаду с приказанием губернатору сбыть его с рук тотчас по прибытии.
— Гм! Вероятно, опасались раскрытия какого-нибудь скандалезного дела.
— Должно быть; губернатор, с которым, как вам известно, я делаю все, что хочу, и который не имеет от меня тайн, показал мне приказание и просил совета, как ему поступить. Я посоветовал ему отвечать, что приказание выполнено, и сказал ему, что беру на себя справиться с этим человеком; он был мне благодарен, так как роль палача не нравится ему.
— Понимаю.
— Ни губернатор, ни кто другой не видел этого человека. Во все время его переезда он был заперт в глубине трюма. Его высадили только ночью и по прибытии в тюрьму посадили в секретное отделение. Я был у этого человека и вел с ним долгую беседу. Короче говоря, я спас ему жизнь, и он готов пойти за меня в огонь и в воду.
— Весьма понятно. Благодаря вам он возвратился с того света.
— Я сделал его своим шпионом, этот агент производит чудеса, он рожден полицейским и в своем роде великий человек. Если б я вам рассказал все, что он делал для меня, вы не поверили бы, настолько это переходит границы возможного.
— Вот так находка!
— Вы в этом скоро сами убедитесь. Благодаря только ему мне удавалось до сих
— Каких он лет?
— Лет сорока, может быть, более, а может быть, менее. Он не имеет возраста; он меняет физиономию, как ему нравится. У него необыкновенный талант; все меняется в нем; ростом он кажется несколько выше или ниже, смотря по обстоятельствам.
— Значит, он превзошел древнего Протея!
— Он худ, но обладает геркулесовой силой, я видел, как он выделывал необыкновенные вещи.
— У него, без сомнения, есть какое-нибудь имя?
— Подложное, да.
— Что нужды, настоящее или подложное, лишь бы назвать его как-нибудь, до остального нет дела.
— Он назвал себя Жак Дусе.
— Имя как раз подходящее к его деятельности.
— Живет он на Соборной улице, № 17, под вывеской ювелира; его называют богачом, и в действительности оно так; он недаром работает на меня; с другой стороны, кажется, и коммерция его процветает. Он имеет трех работников, пользующихся его полным доверием и заслуживающих того. Благодаря этому он может отлучаться, когда ему угодно и на неопределенное время. Он занимает весь дом, который достаточно велик и разделен на две половины, совершенно отдельные одна от другой. Покупатели входят через лавку, когда же я желаю его видеть, то вхожу через глухой переулок. В этом переулке, как вы увидите, ни справа, ни слева нет окон или дверей.
— Черт возьми! Если нет ни дверей, ни окон, то как же входят простые смертные, а не чародеи?
— Подождите же, нетерпеливый. В глубине переулка перед собою вы увидите сероватую плиту, немного отличающуюся от прочих. Вы крепко налягте на нее, потайная дверь растворится, и вы войдете.
— Это весьма просто сделать днем, а ночью?
— Я посещаю Дусе только по вечерам.
— Но тогда…
— Ну вот вы и затрудняетесь в пустяках, разве для ночи не существует фонаря?
— Правда, я и забыл об этом.
— Не ходите к нему раньше восьми часов вечера. Я уведомлю его о вашем посещении и, кроме того, дам вам рекомендательное письмо.
— Еще рано, и я не знаю, что мне делать весь день.
— Прежде всего мы позавтракаем, потом, если есть у вас визиты, вы их сделаете.
— И в самом деле, мне нужно побывать в двух или трех домах.
— Инкогнито?
— Конечно.
Вечером, ровно в восемь часов, граф Витре вошел в переулок, налег на плиту, потайная дверь отворилась, и он проник в дом ювелира.
— Посмотрим, не буду ли я на этот раз более счастлив? — переступая порог потайной двери, проговорил граф.
ГЛАВА XIII. Что произошло у порогов Лося между Мрачным Взглядом и Сурикэ
Генерал прибыл в назначенный им день в Карильон, где ему хотелось, прежде чем вступить в Квебек, окончить укрепления. Он предчувствовал, что рано или поздно эти укрепления послужат ему против англичан.
Граф Меренвиль, видя кампанию оконченной, распустил своих милиционеров. Они как поселяне поспешили скорее по домам, чтобы заняться уборкой урожая, их единственного богатства.