Суровая нежность

Маккарти Моника

Но более всего задело ее за живое выражение отвращения у него на лице.

«Он по-прежнему винит меня, – поняла она. – За то, что не вышла за него, а вышла за его друга». И ее вина тесно переплетается с его чувством вины. Он считает свои чувства к ней предательством памяти друга.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что было? Я совершила ошибку, Магнус, и очень сожалею. Если б можно было вернуться в прошлое и все изменить, я бы сделала это. Мне не надо было отказывать тебе. Не надо было соглашаться на помолвку с Уильямом. Но ты уехал и не возвращался.

Не прислал ни словечка. Я думала, ты уж позабыл обо мне. – Руки ее нервно стискивали юбки. – А потом, на свадьбе. – Она смотрела на него, умоляя о понимании. – Ты сказал, что тебе все равно.

– Мне все равно.

У него на лице было то суровое, упрямое выражение, которое так раздражало ее.

– Как ты можешь это говорить после того, что только что произошло?

– Желание – это еще не любовь, Хелен. Наверняка ты знаешь разницу.

Она пришла в ужас, сообразив, что не знает. Да и откуда? Единственный мужчина, с которым она целовалась, – это он, ну, еще Уильям, хотя целомудренный поцелуй в церкви, наверное, не в счет.

Но она не даст ему себя запутать. Пусть она и невинна, но может понять, почувствовать, когда небезразлична мужчине. И она видела его лицо на свадьбе. Тот нервный тик выдал его. Хелен вздернула подбородок.

– Я тебе не верю.

Он пожал плечами.

– Я всегда терпеть не мог Монро. Но выходи за него, если таково твое желание.

Сердце ее упало.

– Ты, верно, шутишь. – В горле внезапно пересохло, голос осип. Ведь не только из-за соперничества он взревновал… нет?

– Он может тебя защитить.

При чем здесь это? Для чего ей нужна защита?

– Но я не люблю его. Я люблю тебя.

Магнус оцепенел, пытаясь не позволить себе отозваться на ее слова, но чувствовал, как они прокатываются внутри его подобно барабанной дроби.

Она это не всерьез. Но даже если она действительно так думает, этого мало. Это они уже проходили, и повторять он не намерен.

Она приняла свое решение четыре года назад. Тогда ее любви оказалось недостаточно, и с тех пор ничего не изменилось. Если у них и был какой шанс, они лишились его в тот день, когда она вышла за Гордона.

Он страшно злился на себя за то, что утратил самообладание и поцеловал ее. Но он буквально разума лишился от ревности, и когда она стала дразнить его своим телом и словами, он не выдержал – что становилось пугающе частым делом, когда она оказывалась рядом. Соблазн взять то, что она предлагала, был слишком велик.

Ему надо убраться отсюда к чертовой матери. И поскорее.

«Я люблю тебя».

О Господи! Это ее признание продолжало звучать у него в голове.

Она это несерьезно. Ее брат был прав. Хелен любит все, что ее окружает. Его она не любит. Если б любила, не отказала бы ему и уж точно не вышла замуж за другого.

– Ты поняла это до или после того, как вышла замуж за моего лучшего друга?

Она вздрогнула, чего он, наверное, и добивался. Магнус понимал, что неправильно это – вот так сгоряча набрасываться на нее. Но что-то в ней – во всей этой ситуации – побуждало его сделать ей больно так же, как

было больно ему. И больно до сих пор.

– Это было ошибкой. Мне не следовало выходить за Уильяма, и он знал это так же хорошо, как я.

Магнус не желал этого слышать.

– Теперь уже все равно.

Но напоминание о друге укрепило его решимость и напомнило, зачем он приехал сюда. Теперь, удостоверившись, что она вне опасности, он может оставить все свои надежды в прошлом. Оставить ее в прошлом.

Еще один день. Еще один день он сможет вытерпеть. По крайней мере думал, что сможет. А потом Хелен сократила расстояние, которое он проложил между ними. Она была такой маленькой и женственной. Его охватило всепоглощающее желание вновь заключить ее в объятия. Ее нежный, соблазнительный запах дразнил его. Он до сих пор ощущал вкус ее губ на своих губах, этот сладкий мед, как амброзия для изголодавшегося мужчины.

Он еще никогда не терял подобным образом самообладания. Никогда. Ему хотелось наброситься на нее, прижать к дереву, обвить ее ногами свои чресла и сделать то, что он жаждет сотворить с ней уже столько лет. Она уж больше не девочка. И не невинная дева, которую он думал сделать своей женой.

– Что я должна сделать? Встать на колени и молить о прощении?

Только этого недоставало. Образ Хелен, стоящей перед ним на коленях…

Но представлял он не мольбы, а ее ротик, обхвативший его достоинство. Свои руки, вонзающиеся в ее мягкие, шелковистые волосы, когда она берет его глубоко в рот и…

В паху у него отяжелело, плоть набухла.

Да что ж такое происходит? Он теряет всякий разум. Ее близость как любовное зелье. Она даже не представляет, что творит с ним. Как один взгляд, одно прикосновение, один вздох могут отправить его в бездумный, порожденный похотью ступор.

Внезапно и один день показался вечностью.

– Мне нечего тебе прощать, Хелен. – Глаза их встретились, и, видя ее искренность, сердце его немножко смягчилось. – Ты ведь, в сущности, уже не знаешь меня. Я не тот, кем был четыре года назад.

И это правда. Им не вернуться к тому, что было, даже если б он захотел.

– И я не та. Я стала сильнее. Больше я никогда не позволю своим родным убедить меня пойти против веления сердца. Неужели ты не можешь дать мне – нам с тобой – шанс?

Искушение этих слов оказалось сильнее, чем ему хотелось признать. Но вина была мощным противоядием. «Она не твоя, черт побери все на свете».

Звук шагов сзади стал желанным вмешательством. Он обернулся и с удивлением увидел Макгрегора, бегущего к ним по тропе.

Чутье его тут же включилось, подсказав, что что-то стряслось. Он потянулся за мечом.

– Что случилось? – спросил он, когда Макгрегор резко остановился перед ним. Тяжелое дыхание свидетельствовало о том, как быстро он бежал.

Увидев выражение лица Макгрегора, Магнус приготовился к худшему. И все равно оказался не готов к тому, что услышал.

– Король, – выдохнул Макгрегор. Взгляд его метнулся к Хелен. – Вам лучше тоже пойти, миледи. Он болен. Очень сильно болен.