Суровая нежность
Шрифт:
А, черт, он понимал, что совершает ошибку, но ни черта не мог с собой поделать. Они вместе, нравится ему это или нет, так что вполне можно извлечь из этого пользу.
Залюбовавшись на море внизу, она не слышала, как он подошел.
– Красиво?
Она вздрогнула при звуке его голоса и резко обернулась. Но, увидев, кто это, ослепительно улыбнулась. Ее радость при виде него не должна была доставить ему такое удовольствие, но доставила. Лучик этой улыбки проник ему в душу и словно осветил ее изнутри.
– Магнус, ты напугал меня!
Он криво улыбнулся.
– Извини, не хотел. Ты так глубоко задумалась. – Их глаза встретились. – Не обдумываешь, случаем, новые средства от сыпи?
Легкий розовый румянец расцвел на ее чуть тронутых солнцем щеках. Она неуверенно взглянула на него из-под длинных черных ресниц.
– Ты очень сердишься?
Взгляды их на несколько долгих мгновений застыли, воспоминания о том, что произошло, раскалили воздух между ними. Желание ударило прямо в пах. Сердится? Вряд ли. Он прикасался к ней. Дотрагивался до нее в таких местах, о которых мог лишь мечтать. Чувствовал, как ее тело двигается на нем. Вкушал такую страсть, о которой и помыслить не мог. Она обманом побудила его к тому, что честь никогда не позволила бы ему сделать. Дала ему оправдание. И он был не настолько лицемерен, чтоб сожалеть об этом.
Но и поощрять ее Магнус тоже не хотел. Он не был уверен, что у него достанет сил обуздать себя еще раз.
– Сердился.
– Но больше нет?
Она смотрела на него такими полными надежды глазами, что ему пришлось придать лицу суровости.
– Я готов охотно простить тебя, если ты дашь слово больше никогда не вытворять ничего подобного.
Она недовольно поджала губы.
– Меня спровоцировали. И не моя вина, что она пришла к неверному заключению. «Странная сыпь» может означать все, что угодно.
Дерзкая девчонка.
– Хелен…
По тому, как она вздернула подбородок, он предположил, что ей не понравился его тон.
– Очень хорошо, но только если и ты пообещаешь не делать больше ничего подобного. – Лицо ее помрачнело, и она растеряла часть своей бравады. – Нехорошо было с твоей стороны так нападать на меня.
– Ты не единственная, кто был спровоцирован. – Он взглянул на ее платье. – Я заметил, ты больше не носишь те «скромные» наряды.
Она покраснела и отвернулась.
Довольный тем, что просто стоит с ней рядом, он проследил за направлением ее взгляда и понаблюдал, как рыболовецкие шхуны входят в гавань Дингуолл и покидают ее.
Наконец она нарушила молчание:
– Я зачем-то понадобилась королю?
Он нахмурился.
– Нет, а почему ты спросила?
Он вскинула бровь.
– Ну, у тебя же должна быть какая-то причина искать меня.
Ее ироничный тон взволновал его, он почувствовал укол совести. Но Магнус больше не мог избегать ее, даже если б захотел, а он понял, что не хочет.
– Я подумал, что что-то случилось. Ты за столом сидела как в воду опущенная и ушла еще до
Он нахмурился, вспомнив, как по-собственнически парень следил за ней. Если б Сазерленд не помешал ему, Монро наверняка потащился бы следом. Магнусу не нравилось, что его это так чертовски беспокоит, но ничего поделать с собой он не мог.
Она склонила голову набок, задумчиво глядя на него.
– Я и не знала, что ты так пристально следил за мной. – Не получив ответа, она грустно улыбнулась. – Я просто почувствовала, что мне нужен глоток свежего воздуха.
– Я видел тебя с сестрами Росса. Приятно, должно быть, поболтать с ровесницами?
– Да.
Он опять нахмурился, до него дошло, что что-то не так.
– Но?…
Она пожала плечами.
– Я просто не всегда знаю, что именно надо сказать.
– Ты? Вот это новость! Что б ты да не находила слов?
Она засмеялась.
– Ты говоришь это так, словно знаешь меня лучше, чем я сама.
Его рот дернулся.
– Я, бывало, сидел, слушал тебя и недоумевал, как юная девушка может так много говорить. Сколько раз я засыпал на солнце, слушая тебя.
Она игриво толкнула его.
– Ты же вроде должен был удить.
– Как я мог, когда твоя болтовня распугивала всю рыбу?
– Ну зачем же так преувеличивать? – возмутилась она.
Руки в боки, с развевающимся на ветру рыжим золотом волос, с большими голубыми глазами на хорошеньком личике, она так напоминала ему себя прежнюю, что яростная волна тоски ударила его прямо в грудь. Ему захотелось вернуться в прошлое. Захотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать.
Как он мог думать, что сумеет забыть ее? Она часть его. Это трагедия всей его жизни.
– Магнус? – Она озадаченно сдвинула брови.
Он отогнал прочь воспоминания и сконфуженно улыбнулся ей.
– Болтала, болтала, но я был не против. Мне нравилось тебя слушать. Так почему же сейчас ты не знаешь, что сказать?
Она пожала плечами.
– Ты всегда был другим. С тобой я никогда не боялась сказать что-то не то. С тобой мне всегда было хорошо и покойно. Потом, правда, многое изменилось.
Он не понимал ее, но чувствовал, что есть что-то важное в том, что она говорит.
Она заметила в его лице замешательство и попробовала объяснить:
– Дело не в том, что я не знаю, что сказать, а просто говорю порой что-нибудь не то. – В ответ на его недоверчивый взгляд она криво улыбнулась. – К примеру, сегодня я была в Солнечной комнате с другими женщинами, и они говорили о поросенке, которого зажаривают для пира. А я зачем-то начала рассказывать, как первый раз увидела, как рождаются поросята, и как это было необыкновенно. Вряд ли они сочли это подходящей темой перед трапезой. – Она указала на большой валун у кромки воды. – Я как вон тот баклан – видишь, он один черный среди всех желтоголовых. Наверное, есть во мне какая-то чудаковатость.