Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.

Андерсон Фредерик Ирвинг

Отчаянно нуждаясь в боеприпасах, необходимых для осенне-зимней охоты, народ отправил в Чарльстон новую делегацию умеренных вождей для переговоров с губернатором, но в октябре Литтелтон уничтожил оставшиеся слабые шансы на согласие, взяв их в плен. Он заявил, что будет держать вождей в заложниках до тех пор, пока каждый человек, убивший поселенца, не будет выдан для наказания в суде колонии. В ноябре, полагая, что демонстрация силы заставит чероки одуматься, он перевез заложников в Форт Принс-Джордж во главе тринадцати сотен провинциальных солдат. В ожидании восстановления нормальных отношений он также привез с собой большой подарок, включая три тонны пороха, чтобы вручить его, как только чероки выдадут провинившихся воинов^[596].

Губернатор сделал сохранение мира практически невозможным. Посадив в тюрьму вождей, которые были наиболее склонны к переговорам, Литтелтон укрепил позиции воинственных

нативистских лидеров и сделал подозрительными любые аргументы, которые мог привести последний оставшийся умеренный вождь, Маленький Карпентер. В конце концов, он убедил своих собратьев выдать каролинцам двух предполагаемых убийц, и Литтелтон в ответ освободил горстку своих пленников; но этот обнадеживающий поворот событий был потерян, когда губернатор объявил, что будет держать оставшихся двадцать два заложника в форте Принс-Джордж, пока не будут выданы еще двадцать два убийцы. Поскольку к этому времени большинство участников весенней войны ушли в леса, а по законам и обычаям чероки действовали законно, мстя за смерть, причиненную их семьям или кланам, сдача двадцати двух воинов была не под силу ни одному вождю чероки. Литтелтон продолжал упрямиться и выдвигать ультиматумы, несмотря ни на что: эта тактика была бы достаточно контрпродуктивной, даже если бы оспа не вспыхнула в окрестностях форта и не заставила его провинциалов, чьи призывные пункты истекали 1 января, с нетерпением ждать возвращения домой. Сочетание эпидемии и перспективы массового дезертирства не оставляло ему иного выбора, кроме как отступить. Поэтому 31 декабря Литтелтон отправился в Чарльстон с двумя обвиняемыми убийцами в сопровождении своих офицеров и тех немногих солдат, которые еще не дезертировали или не были уволены. Позади он оставил и заложников, и подарок, поручив коменданту форта Принс-Джордж завершить обмен злоумышленников на пленных, а затем раздать порох. С таким же успехом он мог зажечь фитиль^[597].

19 января 1760 года группа воинов-чероки попыталась силой освободить заложников. Потерпев неудачу, они осадили форт, прервали связь между ним и его отдаленным спутником в Оверхилле, фортом Лаудун, и начали серию кровопролитных набегов на поселения в глубинке от юго-западной Виргинии до Джорджии. Через месяц после внезапного нападения, в результате которого погиб их командир, гарнизон форта Принс-Джордж расправился с двадцатью двумя вождями-заложниками. Тем временем налетчики-чероки наносили удары по всему юго-западному пограничью; к концу марта они убили или захватили в плен более сотни поселенцев и торговцев. За исключением тех семей, которые «закрепились» в изолированных острогах вроде Девяносто шестого, воины откатили границу на сто миль назад, от Лонг-Кейнса до Оранджбурга, а Оранджбург находился всего в семидесяти пяти милях от Чарльстона^[598].

Литтелтон, который так много сделал для того, чтобы добиться такого положения дел, похоже, был искренне удивлен этим и оказался почти полностью беспомощным в восстановлении порядка. После расформирования провинциального полка, сформированного в прошлом году, для защиты провинции у него остались только ополченцы — невооруженные, необученные и не желающие покидать свои дома — и несколько сотен регулярных войск. В начале февраля Литтелтон потребовал от законодательного собрания выделить чрезвычайные средства для создания нового полка и семи рот конных егерей, попросил губернатора Фокьера отправить виргинские войска на помощь форту Лаудун и обратился к Амхерсту с просьбой выделить два или три полка регулярных войск. На все это потребовалось бы время, не менее трех-четырех месяцев, чтобы добиться каких-либо результатов; а тем временем в Чарльстоне вспыхнула оспа, которую в январе привезли возвращающиеся провинциалы, и поползли слухи, что рабы собираются восстать. К счастью для Литтелтона, британское правительство уже сочло нужным вознаградить его политические и военные способности, назначив его губернатором Ямайки, самой богатой должности в колониях. Он отплыл в Кингстон в марте, предположительно без сожаления^[599].

Между тем все, что сдерживало чероки, — это растущее осознание того, что они остались одни. Крики, которые так настойчиво требовали военных действий, теперь не проявляли склонности к нападению на поселенцев на границе Джорджии, а выжидали время, чтобы посмотреть, смогут ли они извлечь выгоду, предложив себя англичанам в качестве посредников или даже союзников. Комендант форта Тулуза, французского форпоста на реке Алабама в 250 милях к юго-западу, передал свои наилучшие пожелания эмиссарам чероки, которые обратились к нему, но у него не было пороха в запасе. Индейцы Страны Огайо, недавно заключившие мир с англичанами, также не желали предлагать помощь^[600].

Таким образом, несмотря на успех в очищении границ от белых и военное бессилие южнокаролинцев, чероки не решались атаковать форты Лаудун и Принс-Джордж весной 1760 года — не потому, что боялись крошечных смешанных гарнизонов из красных мундиров и провинциалов,

а потому, что понимали последствия дипломатической изоляции. Если бы каролинцы были готовы заключить мир на основе status quo ante bellum, война, несомненно, могла бы быть закончена уже в этот момент. Однако прибытие в апреле более тринадцати сотен регулярных войск из 1-го и 77-го пеших полков под командованием полковника Арчибальда Монтгомери отбросило возможность переговоров. К 24 мая при поддержке около трехсот конных каролинских рейнджеров, горстки провинциальной пехоты и сорока или пятидесяти воинов из племени катавба красные мундиры достигли крепости Девяносто шесть. Первого июня они вошли в Нижние города, вступили в перестрелку с их защитниками, убили или взяли в плен более сотни воинов и сожгли пять деревень. Только после этого Монтгомери остановился и предложил переговоры, но обнаружил, что чероки не настроены на них. Когда население Нижних городов отступило в Средние города, военные вожди отказались даже отвечать на призыв Монтгомери. Британцам пришлось бы выкапывать их из гор^[601].

По истечении десяти дней, отведенных им для ответа чероки, Монтгомери приказал своим людям готовиться к походу на Средние Города, расположенные в шестидесяти милях к северо-западу, посреди самой пересеченной местности на востоке Северной Америки. Поэтому краснокожие, практически все из которых были шотландцами, принялись импровизировать вьюки и седла для лошадей багажного поезда, резать палатки для вьюков и мешков с провизией, готовить пайки для марша и принимать другие меры, которые позволили бы им действовать без повозок, которые не могли пройти дальше Нижних городов. В стране, в которую они собирались вступить, операции будут бесконечно более обременительными, чем раньше, и строго ограничены по продолжительности припасами, которые люди и лошади могли нести на своих спинах. 23 июня люди Монтгомери начали свой шестидесятимильный поход по тропе торговцев к Средним городам.

К 1 июля они вернулись, изможденные до костей и глубоко потрясенные встреченным сопротивлением. 27 июня они встретили чероков у первого из Средних городов, Эхо, и, понеся потери в сто человек против пятидесяти у индейцев, потеряли столько вьючных животных, что дальнейшее продвижение стало невозможным. На следующий день, приказав сбросить излишки провизии и погрузить раненых на оставшихся лошадей, Монтгомери повел своих людей в поспешное отступление к форту Принс-Джордж. Они пробыли в форте достаточно долго, чтобы передать припасы гарнизону и оставить людей, которые были слишком больны или тяжело ранены, чтобы идти. 3 июля Монтгомери отправился в Чарльстон; к середине августа он и его люди отплыли в Нью-Йорк. Амхерст назвал экспедицию Монтгомери «величайшим ударом, который испытали индейцы», но для жителей Чарльстона все выглядело так, будто чероки отправили британцев в бега^[602].

Хотя экспедиция Монтгомери не достигла особых военных успехов, она, несомненно, выписала смертный приговор форту Лаудун. С марта гарнизон находился в своеобразной открытой осаде, был отрезан от связи с внешним миром и выживал в основном за счет еды, которую женщины чероки (в основном жены солдат) приносили из окрестных городов. Малыш Карпентер, все еще выступавший за мир, также делал все возможное для защиты гарнизона, в какой-то момент предотвратив слухи о нападении, переселив в форт свою собственную семью. Однако как только весть о том, что Монтгомери опустошил Нижние города, дошла до страны Оверхилл, ничто не могло остановить нативистов. 3 июня они начали плотную осаду, намереваясь уморить защитников голодом. Через неделю командир, капитан Поль Демере (или Демере), был вынужден сократить дневную норму кукурузы до двух третей пинты на человека; когда прошла еще одна неделя, люди съели последних лошадей. В конце июля, «несчастные до невозможности» и живущие на несколько зерен пересохшей кукурузы в день, гражданские торговцы и погонщики лошадей, нашедшие убежище в форте, начали убегать под покровом темноты, предпочитая плен голодной смерти. Вскоре после этого отдельные солдаты (скорее всего, те, у кого были жены-чероки) начали дезертировать. 5 августа оставшиеся войска гарнизона заявили о своем намерении массово покинуть форт, если их офицеры не капитулируют. Два дня спустя капитан Демере, у которого вместе с едой ушли и варианты, сдал форт и его содержимое черокам в обмен на безопасный проход в форт Принс-Джордж^[603].

Утром 9 августа войска, взяв с собой мушкеты и знамена и возглавив небольшую колонну жен и детей, отправились в путь под конвоем чероки. Гарнизон, с облегчением освободившись из жалкой тюрьмы форта Лаудун, прошел несколько миль по тропе и расположился лагерем у ручья Болл-Плей. Ночь прошла мирно. Но на следующее утро, когда солдаты собирались в поход, внезапно «из двух ружей выстрелили в капитана Демере, который был ранен одним из выстрелов… Раздался боевой клич, и залпы из стрелкового оружия с ливнем стрел осыпали… [со стороны] 700 индейцев, которые, продвигаясь вперед, окружили весь гарнизон и привели его в величайшее замешательство… [Солдаты] призвали друг друга не стрелять и сдались».