Свадьбы - не будет!
Шрифт:
– Ну тогда я пас.
– А кольцо? Оно ведь заговоренное? Может, если его снять...
– неуверенно проговорил царевич.
– Попробуй, - буркнул маг.
– А можно заклинание... э-э-э... ну... сломать? Или рассеять? Или как это у вас называется?
– осенило царевну.
– Если вы втроем объединитесь - ты, Адалет и его посох...
– Можно, - кивнул чародей.
– Но Друстана это убьет. Симбиоз, понимаешь ли, и реакция...
Серафима не понимала, но страдальчески скривившись, снова задумалась, перебирая в уме один вариант за другим - и отбрасывая. Вот если бы проблему можно было решить мечом, или
– А если палец с кольцом отрубить?
– сочувственно предложил свежую идею конунг.
– А поможет?
– встрепенулась и практично поинтересовалась Сенька.
– Плотно сидит, зараза, - покачал головой волшебник.
– Как бы не вместе с кистью пришлось...
Лекарь рванулся и замер, переводя потерянный взгляд с Эссельте на друзей.
– Но... это не чары! Я уверен! Я правда люблю... люблю...
– Кого?
– напряженно подалась вперед принцесса.
Он опустил голову, и черные спутанные волосы закрыли осунувшееся лицо.
– Ханну, - еле слышно прошептал гвентянин.
– И хочу на ней жениться больше всего на свете. Я не понимаю, что со мной происходит... и правда ли то, что она меня околдовала... или опоила зельем... но... Я не могу думать ни о чем другом. Я должен на ней жениться - завтра, самое позднее. Если свадьбы не будет - я умру. Я чувствую это... Хотя нет, не чувствую... Знаю. Как знаю, что умру, если перестану дышать...
– Что с ним?
– страдальчески расширились глаза принцессы.
– Бредит?
Агафон угрюмо поджал губы.
– Да нет... Похоже, заклинание с заданной точкой разрушения объекта в случае невыполнения какого-то условия. Гадкая штука...
Руки Эссельте метнулись к губам, приглушая вскрик.
– То есть, - качая головой, точно не веря услышанному, медленно проговорил Олаф, - он действительно умрет, если не женится на этой молочнице?
Волшебник молча кивнул.
– А может, Адалет придумает, что делать?
– первым нарушил болезненную тишину и высказал носившуюся в воздухе идею Масдай.
– Я - боевой маг, а это - бытовые чары. Узкоспециализированная отрасль магии, - хмуро буркнул старик.
Агафон победно усмехнулся, но под взглядами друзей стушевался и пожал плечами: 'Я же вам говорил...'
Группа захвата и группа обольщения, как они назвали себя в начале операции, а также Эссельте и Иванушка собрались на военный совет на втором этаже деревенского дома собраний в комнате, отведенной почетным гостям - калифу Шатт-аль-Шейха, его придворному магу и менестрелю [8] . Друстан, контрабандой протащенный через окно с Масдая, присутствовал тоже - то ли пленником, то ли приглашенной звездой. Ахмет, взъерошенный и возмущенный, как мартовский кот, облитый водой за свои песни, расхаживал из угла в угол и пылко жестикулировал:
8
Как сказал бы Шарлемань Семнадцатый.
– Это не девушка! Это окаменевшая сосулька! Дочь уснувшей медузы! Племянница пересушенной фиги без масла! После наших с Кирианом усилий я получил тридцать предложений руки и сердца в течение тридцати минут - а она даже не посмотрела в мою сторону
– Словно пыльным мешком из-за угла пристукнутая, - подтвердил бард.
– Вы не смеете о ней так говорить, вы, не стоящие и мизинца ее! Ханна - скромная, задумчивая девушка, непревзойденный образец кротости и благонравия, и равной ей на Белом Свете не найти и за сто лет!
– взвился Друстан, сжимая кулаки - и конунг едва успел перехватить разбушевавшегося лекаря.
Кириан в ответ презрительно скривился, Эссельте побагровела, а калиф, сердито топорща усы, провещал:
– Если этот ветреный постулат... эскалоп... эскулап... получит ее в жены - так ему и надо!
Расположившаяся на кровати с Масдаем Сенька подалась вперед, задумчиво подперла подбородок ладонью и нахмурилась.
– Сосулька уснувшая? Мать сушеной медузы, говорите?.. А может, ее тоже... того? В смысле, этого? Приворожили?
– А ее-то зачем?
– яростно фыркнула Эссельте, искренне не понимая, как можно абсолютно добровольно не хотеть выйти замуж за Друстана.
– Она бросила своего парня в тот вечер, когда познакомилась с Друстаном, - мягко напомнил Иванушка.
– Это естественно, - выдавила гвентянка, и взор ее, в который раз за десять минут, невольно устремился на лекаря.
Он переминался с ноги на ногу ссутулившись, с отсутствующим видом, глядя расфокусированным взглядом куда-то в бесконечность - жалкая тень полного скрытого огня и дерзания поэта, которого она полюбила - и сердце принцессы сжалось в мучительном спазме. Стоять рядом - и не уметь помочь, быть готовой отдать жизнь или идти пешком на край Белого Света чтобы добыть то, не знаю что, где и у кого - и знать, что это бесполезно... Большей пытки она не могла себе представить, даже когда думала, что он действительно ей изменил. Горячие злые слезы ярости, бессилия и нежности навернулись ей на глаза, и Эссельте метнулась за спину отряга, пряча лицо в ладонях.
Друстан проводил ее взглядом, тронутым слабой тревогой, но когда она скрылась из виду, отвернулся и уставился в пол.
– Это не более естественно, чем его внезапная влюбленность!
– не унималась тем временем царевна.
– Не верю я в такие совпадения - хоть тресни!
Треснуть Серафиму никто не осмелился, если даже и рассматривал такую возможность хоть сколько-нибудь серьезно, но возразить желающие нашлись.
– А если даже она и привороженная, что с того, Сим?
– повел плечом отряг.
– Как это может нам помочь? Или помешать? Или может?
Он перевел взгляд на волшебников.
Те переглянулись.
– Эвентуальное развитие событийного ряда в парадигме пространственно-временного континуума инвариантно продемонстрирует сравнительную ценность каждой из сингулярных гипотетических тенденций, - Адалет важно облек в слова то, что его ученик не успел высказать как 'А пень его знает'.
– Ну так это... значит... кхм... что с Друстаном, в смысле, делать будем? Что наука скажет, то есть?
– первым оправившись от сверхдозы научной лексики, Олаф обвел чародеев почтительным взором.