Свадьбы

Бахревский Владислав Анатольевич

*

Как встали на берегу Дона синего тысяча да еще семьсот лихих казаков, да как сели те тысяча да семьсот казаков в пятьдесят три чайки - казачьих корабля, так и тесно стало на широком Дону, так и весело на тихой реке, а тихо стало в шумном Азове-городе.

Поплыли казаки Кафу воевать.

ГРАМАТА-КАЯ Глава первая

В Крым для осмотра невольничьих рынков прибыл евнух султанского гарема Ибрагим. Польские и русские красавицы, прежде чем попасть в Истамбул, проходили через невольничьи рынки Крыма.

Евнух был самодоволен,

зол и глуп.

Товар ему не нравился, и он готов был потребовать от хана нового набега.

Белый свет красавицами не обеднел, но приезяшй искал такую невольницу, какую свет не видывал. Искал под страхом смерти. Перед отъездом в Крым его позвала к себе Кёзем-султан. Они говорили с глазу на глаз.

Евнуху было велено отыскать в Крыму красавицу, которая полюбилась бы Мураду. У Кёзем-султан теперь была одна забота - изгнать из сердца сына Дильрукеш, неподкупную, незлатолюбивую, очумело любящую дуру.

Вдовствующая султанша была отстранена Мурадом от всех государственных дел. Она ему раскрыла наитайнейший заговор улемов - и вот благодарность. Она - Кёзем-султан - никто. Не царица, а кукла в царских одеждах.

Более того, Мурад несколько раз угрожал ей карами, а в пьяном виде - и смертью, если она, великая Кёзем-султан, не расстанется с дурными привычками - курить табак и пить кофе.

– Моя борьба с курильщиками бессмысленна, если мои приказы нарушают в самом Серале, - топал ногами Мурад.

К приезду султанского евнуха евреи-купцы, торгующие невольниками и невольницами, свезли в Акмечеть черкешенок, полек, русских, украинок, молдаванок и прочих.

Торг предстоял оживленный, доходный, праздничный. На него должны были прибыть купцы из арабских стран. И даже из враждебной Персии. Война - дело султанов, торговля - дело купцов. Купцы добывают для султанов деньги, а султаны тратят эти деньги на свою возлюбленную войну. Купец про то не думает, купец думает о барыше.

Туркам нынче дорога в Азов заказана, но под стенами Азова казаки охотно торгуют с турецкими купцами. Казакам нужно многое: хлеб, оружие, железо, седла, материи.

Вооружать казаков - это все равно что положить в пасть волка руку, но купцу чужая голова не дорога, ему - торговать, воевать - другому…

По приказу калги Ислам Гирея самых красивых девочек от 12 до 15 лет забрали в его гарем.

Каково же было негодование султанского евнуха Ибрагима, когда, явившись в Акмечеть, он узнал - торга невольницами не будет.

Хан Бегадыр, чтобы загладить вину брата, одарил султанского евнуха богатыми подарками, дал ему право. объехать все города и местечки Крыма и взять в султанский гарем любую девушку, даже татарку.

И все же хану было страшно: боялся, как бы евнух не наговорил на него Кёзем-султан. Снова хана Бегадыра мучили поносы: страх пустил в его душе надежные корни.

*

На родине Амет Эрена в Грамата-кая объявились разбойники. Никто их не видел, но, ладно бы овцы, исчезать стали пастухи.

У Акходжи разбойники сломали в подвале дверь, унесли сыр, три мешка с мукой, несколько тулупов, бочонок пороха, свинец.

Акходжа собрал сыновей, целую неделю лазил по горам, никаких следов не нашел и отправил детей к табунам. Не позарились бы разбойники на коней.

А разбойники не о лошадях мечтали, о корабле.

Беглые рабы сеймена Абдула выбрали над собой атаманом Ивана. Если бы не Иван, до сих пор в неволе томились, мужик он рассудительный, горячки пороть не станет, властью корысти ради не попользуется.

От сына Абдула ушли легко, да тяжко блуждали по горам. В степь выскочили, а в степи кочевья, отряды снуют. Видно, У татар сбор на Перекопе. Степью к Азову не проскочить. Вернулись в горы. Лошадей пришлось бросить: леса в горах непролазные. Решили морем на родину пробиваться. Возле Ялты лодку украли, пошли на восход, в сторону Кафы. Ночами шли, утром лодку вытаскивали на берег, сами прятались. Голодно стало - много прошли. И ведь надо же случиться такой напасти - не успели от бури укрыться.

Утянуло их в море, а когда, выбиваясь из последних сил, добрались они до берега, то узнали знакомые места: с чего начали, к тому и прибыли.

Бросили лодку, пошли берегом. А тут зима.

У Грамата-кая решили ждать весны. Место здесь глухое, аул у моря крошечный - четыре сакли, а живут богато. Пещеру нашли - неприметную и теплую. В двух шагах будешь от нее стоять - не заметишь. Ход узкий, а проползешь десяток саженей - и вот он тебе, дворец подземного царя. Высотой, шириной - церковь бог послал Ивану. Сухо, тепло, за водой не бегать. Хоть жизнь волчья, что ухватишь, то и съешь, а все ж - свобода!

Да и зима в Крыму коротка. А тут еще одна удача: по первому теплу подошел к Грамата-кая турецкий корабль. Спрятался в бухточке и якорь бросил. День стоял, другой, третий…

Ребята, не зевай!
– сказал своей дружине Иван.

Собрали свои пожитки; стали готовиться к нападению. Людей на корабле много, а на берег ездят раз в день за водой. В лодке не больше пяти матросов. Перебить их можно, а что потом? С лодки корабля не возьмешь.

– Будем ждать!
– сказал Иван упрямо.
– Они тоже кого- то ждут. Глядишь - подвернется случай.

Корабль, за которым охотился Иван с товарищами, был поставлен в укромном местечке неспроста. Поджидал султанского евнуха Ибрагима. Евнух рыскал по Крымскому царству в поисках солнцеподобной красавицы, но дурная слава обгоняла, мешала его трудному поиску. Шел слух: турки воруют татарских девушек, - и, едва на горизонте поднимался столб пыли, люди бежали из аулов прятаться в леса, в пещеры, скакали в степь.

Слухи, как всегда, были преувеличены, но не вполне ложны. Девушек турки не крали, а забрали всего одну, красавицу, дочь сотника сейменов Абдула. И пе бесплатно! Тысячу золотых отвалил султанский евнух за Фирузу.