Свадебные колокола
Шрифт:
Весело насвистывая чешскую песню «Я влюблена» и пританцовывая в такт песне, Веня налил воды в чайник, включил его, задумался. Он решал для себя вопрос — будет ли сердиться его сосед, если он возьмёт у него чай? Так и не решив этого вопроса, Калашников распечатал три пачки чая, которые нашёл на столе.
Если будет ругаться, подумал Веня, я куплю ему другой. Подумаешь тоже, чай.
Когда закипел большой блестящий и пузатый чайник, Веня поставил на него маленький и насыпал туда чаи трёх сортов — цейлонский, индийский и грузинский. Из каждой
Веня выпил три стакана горячего душистого чая с конфетами. Если выразиться точнее, он ел конфеты с чаем. У каждого свои привычки.
Когда Веня допил последний стакан чая и почувствовал себя богом из античной трагедии, который спустился на землю с облака с горящим факелом в руке, в дверь без стука вошёл солидный холёный мужчина и спросил:
— Появился?
— Кто? — не понял Веня.
— Наденьте боты? — и мужчина кивнул на вторую кровать.
— Нет.
Мужчина ушёл. А Веня принялся изучать разные бумажки своего соседа, которые были развешаны над его кроватью.
Маленький календарь Аэрофлота. Обведены две цифры — второе августа и девятое июня. Это, очевидно, дни рождения. Один самого соседа, а другой — любимой женщины. В эти дни его сосед, наверное, устраивает загулы. Письмо из дома. Хотя нет, обратный адрес, он совершенно случайно попался Вене на глаза, — ленинградский областной книжный коллектор. Чья-то объяснительная записка и очень странное объявление: «Беру уроки стирки белья».
Надо думать, у меня весёлый сосед, решил Веня, с ним скучно не будет. Верно, второй Кадыр Ошен-оглы.
Потом Веня принял душ. Он уже не помнил, когда и где последний раз он стоял под тёплым приятным душем. И когда он вытирался душистым мохнатым полотенцем, решил ещё раз вымыться в ванной. Уж если обнимать цивилизацию, так обнимать! Веня вернётся в колонну и скажет, что в ванной мылся за всю бригаду верхолазов.
Он плескался, как молодой морж, среди белоснежного кафеля, наслаждаясь и вытирая бусинки пота со лба, когда к нему в ванную — и опять без стука! — заглянул белобрысый парень в военной фуражке без звёздочки и сказал:
— Привет.
Что мог ответить Веня? Когда человек находится в ванной, ему тоже, верно, нужно здороваться.
— Салют! — ответил Калашников.
— Наденьте боты не приходил?
— Не видел, — сказал миролюбиво Веня и спросил сам: — Который час?
— Скоро два, — ответил белобрысый и закрыл осторожно дверь.
Пора было заниматься делами.
Он торопливо вытерся, помыл ванную, повесил сушиться полотенце на батарею, убрал блестящий чайник, сполоснул стакан, из которого пил чай, съел ещё одну конфету и, улыбаясь, сосчитал цветные фантики. Их было на одну больше дюжины. Можно было считать, что Веня пообедал. Тогда он начал одеваться.
Он достал из рюкзака чёрный костюм, по поводу которого Гуревич произнёс целую речь, провожая Веню в дорогу, и осмотрел костюм
Галстук и белую сорочку он погладил за несколько минут, причём рубашку только спереди, и, встав у большого зеркала, принялся прихорашиваться. Он должен был выглядеть так, чтобы все рты пооткрывали. Таков был наказ Гуревича. Наказ начальника колонны был верный и правильный — Веня представлял в городе сорок первую колонну. А она для него была родным домом, который он любил больше всего на свете.
Нудное же это дело, думал Веня, стоя перед зеркалом, сделать свой вид таким, каким он бывает не так часто. Но для меня это не страшно. Вот другие. Сколько тайн они доверяют зеркалам. И если бы они когда-нибудь могли заговорить, эти зеркала, сколько бы людей зароптало.
НАДЕНЬТЕ БОТЫ
При галстуке Веня показался себе несколько странным и старомодным. Он развязал тугой узел и снял галстук. Придирчиво осмотрел своё отражение. Потом он положил в карманы костюма деньги, записную книжку и прочую мелочь, в которой нуждаются мужские карманы. Но когда Веня снова посмотрел в зеркало, он понял, что чего-то не хватает. Пришлось ему надевать опять галстук. На этот раз Веня остался доволен. Можно было трогаться в дорогу.
Снова без стука открылась дверь, и вошёл хмурый долговязый блондин в лёгкой кожаной куртке.
Веня повернулся к нему и сказал, не дожидаясь вопроса:
— Никого нет.
Человек медленно снял потёртую кожанку, устало бросил её на кровать и, в упор разглядывая Веню, ответил:
— А мне никто и не нужен.
На нём была чёрная шерстяная рубашка и брюки из серого коверкота.
— А, — догадался Веня. Он ещё раз осмотрел себя перед зеркалом. Кажется, он начинал сам себе нравиться. — Ты мой сосед.
Долговязый блондин возмутился:
— Это ты мой сосед! Я здесь живу второй год. Скоро дадут квартиру, и прощай «Подкова». Надоело мне одному, вот я и попросил на неделю к себе соседа. Выбор пал на тебя.
Веня поправил чёрный галстук и улыбнулся:
— Ты неплохо устроился. Апартаменты у тебя роскошные, королевские. — Веня повернулся к своему соседу и спросил: — Я похож на конферансье?
Человек ещё раз внимательно осмотрел Веню с головы до ног, покачал головой, снимая аэрофлотский календарь со стены.
— Что-то есть общее. Сегодня среда?
— С утра среда. Как твоя фамилия?
— Спиноза.
— С фамилией тебе крупно повезло. А почему тебя тут все зовут Наденьте боты? — бесцеремонно спросил Веня.
Долговязый блондин тепло улыбнулся. Венина бестактность его не обидела. Или он был современный парень, или эта дурацкая кличка ему нравилась.
Наденьте боты достал из сверкающего гардероба, сделанного закарпатскими мастерами под орех, маленький лёгкий утюг, не иначе как собранный своими руками, поставил его на стол и включил в сеть. Потом он снял серые брюки и сказал: