Сватовство
Шрифт:
— Ну что за Фома неверующий… Я же тебе не рожу молодежь… Нету ее, поэтому с минусом и идем по приему.
Они почти поравнялись с киоском. И Таня, боясь, что Бойправ и командированный пройдут, не заметив ее, выскочила за дверь навешивать на окна решетки.
— Тебе помочь, Макарова? — спросил Бойправ, придерживая шаг.
— Да нет, уже все, — сказала Татьяна. — Здравствуйте, Сергей Павлович, — кивнула она секретарю райкома и, украдкой глянув на командированного, нерешительно кивнула и ему. — Здравствуйте.
Командированный жил в гостинице
Командированный покупал в киоске газеты — сразу целую кипу, и Татьяна втайне дивилась, когда же он успевает их прочитать. Это же надо сутками слепнуть над ними, а у него ведь какая-то и другая работа есть.
— Макарова, — обратился Бойправ к Татьяне. — Ну, вот скажи ты Юрию Ивановичу, кто у вас на почте несоюзная молодежь?
— Все — союзная, Сергей Павлович, — упавшим голосом ответила она. Ей показалось, что командированный посмотрел на искусанные комарами ноги.
— Ну что, Юра, чья взяла? — воспрянул Бойправ. — Любого встречного спрашивай, с моими данными не разойдется. Ты знаешь, — он посмотрел на Таню, не решаясь, говорить ли при ней, но изнутри его распирал смех, и Бойправ, не сдержавшись, расхохотался на всю улицу, — тут про меня даже стихи сочинили по этому поводу. Ну-ка, Макарова, расскажи, я вместе с Юрием Ивановичем еще раз послушаю.
— Да я не знаю, Сергей Павлович, никаких стихов, — потупившись, сказала Татьяна и с ужасом увидела у себя на левой ноге кровяное пятно.
— Брось, брось, не хитри, — погрозил Бойправ пальцем. — Рассказывай, а то на бюро вызову да выговоряку влеплю.
Он все еще не мог смирить в себе смех и держался за живот, будто это помогало ему успокоиться.
— Ох, хитрецы, в глаза не смеют, а по-за глаза без перерыва трясут, даже бюро провожу — икается. Ну давай, я начну, а ты, Макарова, продолжай. — Он оглянулся, не идет ли кто сзади, и шепотом прочитал первые строчки. — «Бойправ был прав, что главные вопросы…» Ну, ну? А дальше? — вынуждал он Татьяну настраиваться на веселый лад.
Таня, скрестив ноги, закрыла комариный укус.
Бойправ нетерпеливо смотрел на нее:
— Ну, ну, Макарова, помогай… — Он повторил строчку, на которой оборвал чтение. — «Что главные вопросы…», — и, не дождавшись Татьяны, закончил сам, — «что главные вопросы — рост и взносы. Без роста мы малы, без взносов мы бедны». Ведь так, Макарова?
— Ну, Сергей Павлович, вы ж, наверное, на ходу сочинили.
— Макарова! — Бойправ опять погрозил ей пальцем. — Прикуси язык!
Командированный, видно, оттаял, смеялся вместе с Бойправом, и Бойправ, взяв его под руку, повел в гостиницу.
Таня закрыла на замок дверь и нерешительно замялась у киоска: идти домой не хотелось.
Бойправ и командированный стояли у окна в коридоре. Видно, дежурная не вернулась из магазина, и ключи от номеров были закрыты в столе.
Таня, спрятавшись за киоск, смыла слюной комариный укус и, сама не сознавая, зачем она это делает,
— Извините, — покраснела Таня. — У вас нет двухкопеечной монеты? — и, будто оправдываясь за неловкую просьбу, показала кивком на телефон-автомат. — Мне бы в швейную мастерскую позвонить… Тамаре Братушевой… Неохота одной до дому идти…
— Братушевой? — спросил Бойправ. — Так ее же Петька-печатник на мотоцикле увез… Ох, где мои семнадцать лет? — Он огорченно покачал головой. — Я б тебя, Макарова, каждый вечер до четырех часов утра провожал.
— А почему не дольше, Сергей Павлович? — засмеялась Таня.
— Потому что дурак, — ответил Бойправ. — Был бы умный, так и после четырех такую девку не отпускал.
Он подмигнул командированному.
Юрий Иванович нахмурился. Но морщинки на его лбу были какие-то неустойчивые, подрагивающие, будто Юрий Иванович нагонял на себя показную строгость. Он, видимо, и сам почувствовал это и нахмурился еще сильнее.
— Ну так, Сергей Павлович, я пойду, — забеспокоилась Таня, а сама как незримыми гвоздями была приколочена к полу. Юрий Иванович, показалось ей, не хотел, чтобы она уходила — брови у него расправились, морщины на лбу истаяли. — Вы сегодня газеты забыли взять, — напомнила ему Таня.
Он растерянно улыбнулся:
— Да вот закрутился. По колхозам сегодня ездили.
— Если хотите, я вам принесу, — предложила Таня.
— Ну что вы, из-за меня киоск открывать…
— Откроем, — рванулась к двери Татьяна. Какие газеты покупает командированный, она уже знала, и пачка заранее была отложена у нее под прилавком. Волнуясь, Татьяна сунула ее под мышку и снова закрыла киоск.
— Вот. — Таня, смущаясь, подала газеты.
— Сколько с меня? — спросил командированный, не встречаясь с нею глазами.
— Как всегда.
Он насупился, вспоминая, видно, сколько платил раньше, но не вспомнил.
Таня улыбнулась:
— Семнадцать копеек.
— Да, да, семнадцать, — заторопился он. — Пожалуйста.
Таня опять замешкалась.
— Ну так, Сергей Павлович, я пойду…
Бойправ встрепенулся:
— Юрий Иванович! Да я б на твоем месте… — Командированный смущенно поправлял лацкан, и Бойправ повернулся к Татьяне. — Макарова, я тебе сейчас такого провожатого выхлопочу, что ты всю жизнь в Березовке проживешь, а такого больше не будет. Чего тебе Братушеву вызванивать.
— Ну, Сергей Павлович, вы и сочинитель какой, — зарделась Татьяна и побежала к выходу. У дверей она обернулась. Ей показалось, что командированный смотрел на нее пристально.
2
Татьяна жила в Красавине, в маленькой деревушке, разбросавшей свои дома по обрывистому берегу Шарженьги. От Березовки туда лугами была натоптана тропка. Она упиралась своим дальним концом под баню Тамарки Братушевой и вздымалась в угор вдоль покосившейся изгороди.