Свеча в окне
Шрифт:
В столь ближнем бою металлический набалдашник булавы, усеянный острыми шипами, мог стать смертоносным орудием в случае нанесения удара с хладнокровным расчетом, и Уильям ухмыльнулся. Рыцарь этот пришелся ему по душе. Он был изобретателен, предан, готов к драке.
— Ты ведь наемник, а? — поинтересовался Уильям.
— Да.
Булава описывала широкие круги.
— Рядом с замком стоит огромное войско, которое скоро очутится внутри, и, заверяю тебя, лорд Николас будет не в состоянии выплатить тебе жалование.
Булава немного опустилась.
— Я
— Это коварный, изворотливый, лживый человек, который отрекается от дружбы и от личной чести. Ты ничем не обязан ему, поскольку он просто выкинет тебя псам, и больше ничего ты от него не дождешься.
Булава стала описывать полукруг.
— А псы, — Уильям дернул головой в сторону лестницы, на которой хозяйничал Була, — жуткие.
Булава перестала описывать круги. Не отрывая взгляда от колючего набалдашника, Уильям осторожно продвинулся к механизму, закрывающему ворота. Он безжалостно разделался с шестернями, вклинив между ними свой деревянный щит. Наемник оставался сторонним наблюдателем, и Уильям повернулся к нему:
— Найдешь меня, когда все будет кончено. Таким бойцам, как ты, у меня есть применение.
Повернувшись, он окликнул Булу и приказал ему сидеть на месте.
— Була защитит тебя от мести моего отца, если ты защитишь пса от мечей.
Легко взбежав по лесенке, Уильям осмотрелся. Крепостной двор колыхался от вооруженных людей, сидящих верхом на лошадях. Он заметил своего отца, Реймонда и еще одного человека. Предводителя — огромного, отважного, который выкрикивал команды, направляя ход сражения.
Кто это?
У Уильяма не было времени, чтобы остановиться и спросить. Почувствовав возбуждение, он бросился к центральной башне, понимая, что найдет Николаса там.
Оборона замка строилась в расчете на его положение на утесах. Внешняя стена нависала почти что над обрывом, окружавшим замок с трех сторон; башня с воротами выходила на равнину. Внутри стен замка, вокруг центральной башни, был только один крепостной двор, и Уильям с мрачным удовольствием улыбнулся, когда обнаружил, что дверь в центральную башню раскрыта.
Наверно, это должно было его насторожить, однако он знал, что Николас — дрянной стратег, жалкая карикатура на рыцаря и никогда бы не стал планировать сражение с противником внутри крепостных стен. Все его солдаты сражались у ворот; абсолютно все. Уильям видел густой поток наемников, лившийся из центральной башни. Только Николас трусливо спрятался там, окружив себя оружием, овладеть которым в свое время не обеспокоился; оружием, которое его не спасет.
Уильям вошел в центральную башню и посмотрел по сторонам. Из-за резкого перехода от света к темноте зрению приспособиться было трудно, однако в вестибюле никто не притаился. Ступая неслышно, Уильям взобрался по лестнице наверх с мечом наготове. Прежде чем войти в большой зал, он замер и прислушался.
Ничего. Тишину нарушал только грохот сражения за стенами.
Он широкими
Но Николас никуда не девался. Инстинктивно Уильям ощущал его в центральной башне. Вход в подвал притягивал его, как магнит; это был одновременно и вход в темницу, и единственная оставшаяся надежда Николаса. Уильям понимал, что Николас хотел понадежнее содержать заключенных, за которых рассчитывал получить выкуп.
Неужели Николас уже обнаружил, что пойманные им птички вырвались из клетки?
Уильям медленными шагами начал спускаться в сумеречный подвал. Тусклое освещение давал лишь одинокий факел. Люк, который запирал темницу, был расположен прямо у основания винтовой лестницы, и Уильям прислушался, не захлопнется ли он. Но ничего не происходило, и Уильям впервые заподозрил, что Николас действительно притаился где-то там.
Есть ли у Николаса потайной ход? Не проскользнул ли он через заднюю дверь? Или спустился в темницу и обнаружил там их лаз?
Уильям вспомнил их восхождение на скалу и весьма зловеще улыбнулся. Это, подумал он, будет достойная расплата.
Но, завернув за угол, он лицом к лицу столкнулся со своей судьбой.
— Наконец-то, — произнес он, сверкнув зубами сквозь бороду.
— Действительно, наконец-то.
Николас, поднял меч и направил его на горло Уильяма.
— На этот раз я прикончу тебя. Видишь, у меня преимущество.
На Николасе сверкала кольчуга. Меч его на добрую половину был длиннее меча Уильяма. Пояс провисал от двойной тяжести булавы и кинжала, а в руках он держал щит, который закрывал его от колен до шеи.
Уильям громко расхохотался.
— Достоинства мужчины не в оружии, — съязвил он, — а в мастерстве.
— В таком случае я обречен на победу, — слишком быстро ответил Николас.
Уильям хмыкнул.
— Я мог бы побить тебя, стоя по колено в ведре и по щиколотку в роднике.
Острие меча Николаса слегка дрогнуло.
— Весьма вероятно. Если бы у тебя был щит.
Его притворное сочувствие заставило Уильяма стиснуть зубы.
— Я взобрался на утес, который защищает этот замок. Отчего же ты думаешь, что я не достану щит, если мне таковой потребуется? Щитом, который я отбил до этого, сейчас заклинило механизм, открывающий ворота, я удачно распорядился своим приобретением. Так что сейчас я бы на твоем месте побеспокоился о собственном положении.
— Почему же?
— Эта лестница огибает стену таким образом, что преимущество оказывается на стороне того, кто держит меч в правой руке и защищается, стоя наверху. Понимаешь? Я — правша.
Уильям с ликованием свободно размахнулся клинком.
— Я нахожусь сверху. Так что преимущество на моей стороне.
Николас ухмыльнулся, показав коричневые корни сгнивших зубов.
— А я левша, и, следовательно, сражаться со мной нелегко.
Он также взмахнул мечом, показывая, что ему не надо опасаться стены.