Свекровь дальнего действия

Лютикова Люся

— «Ушастик»?

Клаус кивнул:

— Да, я очень любил своего кролика…

— А что ваш крестный отец? Чем он занимался после войны?

— Барон был успешным коммерсантом, он строил и продавал спортивные комплексы. Хотя он мог бы вообще не работать, по наследству ему отошли обширные земельные владения, он сдавал их в аренду.

— Ваш крестный еще жив?

Голос Клауса дрогнул:

— Нет, он умер совсем недавно, ему было девяносто четыре года.

— Мне очень жаль, — сказала я.

Я солгала, мне совсем не было жаль фрица. Он прожил длинную и, очевидно,

сытую жизнь в богатой стране. А вот кого мне действительно жаль, так это советских солдат, которые победили в Великой Отечественной войне. Вернувшись домой, они сразу впряглись в изнурительную работу: восстанавливали разрушенные войной города, фабрики и заводы. Стоя по колено в грязи, строили Днепрогэс. Вгрызаясь лопатами и кирками в ледяную землю, прокладывали БАМ. Практически голыми руками они возвели сильнейшую мировую державу, а чем отблагодарила их страна? Да ничем. Скажи спасибо, что не посадили за то, что был за границей. Так что нет, мне совсем не жаль барона фон Вайхса.

— Должно быть, вы его очень любили, — сказала я.

— Да, любил, — серьезно ответил Клаус. — Всему, что есть у меня в жизни, я обязан крестному отцу.

Погрузившись в свои мысли, немец отвернулся к окну. Я не лезла к нему с расспросами. Через десять минут, когда за окном показались деревянные дома, я поднялась:

— Наша станция, приехали.

Глава 25

Евдокия Ивановна точно описала дорогу, следуя ее указаниям, уже через две минуты мы стояли перед домом. Вернее, перед деревянным забором, сквозь щели которого можно было разглядеть и дом, и участок.

У нуворишей в России есть привычка: возводить огромные дома из красного кирпича в три этажа, с просторными верандами и балконами чуть ли не в каждой комнате. Такое ощущение, что строят в расчете на табор в сорок человек. Обычная среднестатистическая семья мама-папа-ребенок в таком доме будет чувствовать себя, словно на экскурсии в музее. Понятно желание толстосумов пустить пыль в глаза, но они забывают, что дома должно быть, прежде всего, уютно.

Подобными кирпичными монстрами застроена половина Салтыковки. Дом Евдокии Ивановны, по сравнению с соседями, выглядел скромно, это было одноэтажное бревенчатое строение. Дом был старый, а крышу, очевидно, недавно меняли, красная черепица блестела так, как будто ее помыли с шампунем.

Я принялась стучать в ворота, а Клаус заметил звонок и нажал на кнопку. Из дома вышла женская фигура и направилась к нам.

— Кто там? — спросила женщина, подойдя к воротам.

— Людмила Лютикова, журналистка, я только что вам звонила.

— Прекрасно помню, а кто этот молодой человек?

Я даже растерялась: ну как объяснить? Ветеринар из Германии, который приехал в Россию к невесте, которую посадили по подозрению в убийстве вашей дочери?

— Мы вместе ведем расследование, — сказал Клаус.

Хозяйка пустила нас во двор.

Летом световой день длинный, несмотря на поздний час, только начало смеркаться, поэтому я смогла хорошо рассмотреть Евдокию Ивановну.

Она действительно выглядела моложе своей покойной дочери. Невысокого роста,

стройная, с необычайно выразительными глазами и красивым лицом. Бывают такие лица, которые благородно стареют, не оплывают вниз и не покрываются сеткой уродливых морщин. Ты по-прежнему видишь перед собой красивую женщину, только понимаешь, что она уже в возрасте. Мне кажется, что подобного эффекта нельзя добиться косметическими средствами, это зависит исключительно от генетики. Альберт Михайлович определенно не шутил, когда говорил, что его матери до сих пор делают предложение руки и сердца.

На Клауса поэтесса тоже произвела впечатление, немец стоял с вытаращенными глазами и открытым ртом. Он даже спросил:

— Вы действительно Евдокия Ивановна Лукаш?

Дама улыбнулась и сказала:

— Проходите в дом.

Мы пошли по дорожке, выложенной серой плиткой. Собаки во дворе не оказалось. Вблизи было видно, что дом хоть и старый, но построен добротно и простоит, наверное, еще не один десяток лет.

Внутри был сделан хороший евроремонт, если не обращать внимания на сад за окном, то легко можно было представить, что это квартира в одной из высоток в центре столицы.

Хозяйка провела нас в гостиную, оформленную в желто-оранжевых тонах. Все предметы интерьера были яркие, веселые и подобраны с необычайным вкусом. Даже чья-то авторская версия известной картины Густава Климта «Поцелуй» выглядела как ода молодости и любви, хотя если смотреть на оригинал, то лично у меня возникает ощущение, что мужчина целует мертвую женщину, причем ее труп уже окоченел в странной вывернутой позе.

Признаюсь, меня немного пугал предстоящий разговор. Боясь причинить боль матери, потерявшей своего ребенка, я не решалась сразу задавать вопросы. Молчали все: и я, и Клаус, и Евдокия Ивановна. Пауза неприлично затягивалась, я заметила на столе кипятильник и ляпнула первое, что пришло в голову:

— О, кипятильник! Давненько я не видела этой отрыжки советского прошлого.

— Надо же, как вы его обозвали, — улыбнулась Евдокия Ивановна. — И совершено напрасно, в советском прошлом было много хорошего. Кипятильник — очень ценная вещь, особенно понимаешь это в гостинице за границей. Я, например, страдаю бессонницей и люблю ночью чайком побаловаться, а кухня по ночам не работает, да и не хочется переплачивать за кипяток по ресторанной наценке, так что кипятильник очень меня выручает. Завтра улетаю в Ригу и обязательно возьму его с собой, уже приготовила. Кстати, о кухне, — может, вы проголодались с дороги? Хотите поужинать? Боюсь, разносолов у меня нет, но могу разогреть что-нибудь на скорую руку.

У меня радостно заурчало в животе. Я бы сейчас съела слона, вот честно, настолько была голодна. Я уже собиралась поблагодарить хозяйку за гостеприимство, но встрял Клаус:

— Спасибо, мы не голодны. Давайте сразу к делу.

Если бы можно было прожечь взглядом, у него в голове сейчас тлела бы дыра.

— Ну что ж, к делу так к делу, — согласилась Евдокия Ивановна. — Но, надеюсь, от чая вы не откажетесь?

— Не откажемся, — поспешно выпалила я.

Когда поэтесса ушла на кухню, я прошипела Клаусу: