Сверхдержава
Шрифт:
– Ваша жизнь может обрести новую цель.
– Какую?
– Вы можете стать моими людьми – идти со мной, помогать в моих действиях.
– Каковы твои действия? Чего ты хочешь добиться?
– Я хочу изменить эту страну. Вернуть людей в их естественное состояние.
– Это нельзя совершить. Это преступно… Даже если у вас есть какие-то способы для этого, люди уже не станут прежними. Страна будет ввергнута в хаос. Война, насилие… Ты хочешь погубить эту страну.
– Если бы я хотел погубить эту страну, то давно попытался бы это сделать. Но я не хочу никого губить, не хочу разрушать. Я хочу лечить. И поэтому не спешу. Я медленно, обстоятельно готовлюсь к операции. Операция должна быть точной, как надрез
– А если мы не согласимся?
– Тогда вам придется уйти отсюда. Я не смогу вас оставить в Лесной Дыре. Это будет слишком опасно для меня и моего дела.
– Что ты сделаешь с нами, если мы захотим уйти? Сотрешь нашу память? Вырежешь нам языки?
– Это еще зачем? – Бессонов изумленно поднял брови. – Ты что, полагаешь, что я садист? Я очень добрый и душевный человек, Крюгер. Запомни это.
– Но ведь мы можем проговориться! Или даже нарочно пойти и донести на тебя. Они узнают о твоем существовании и существовании твоих людей. Они найдут твою Лесную Дыру и уничтожат ее – вместе с тобой.
– Никто не найдет Лесную Дыру, – уверенно сказал Бессонов. – Это не смогли сделать в течение пяти лет, не смогут и теперь. У них пока нет такой техники, которая засекла бы мое убежище сквозь барьеры, создаваемые нашими приборами. А насчет нашего существования… Спецслужбы и так достаточно хорошо осведомлены о нем. Только они ничего не могут сделать. Пока не могут. Пока…
– Я не знаю, можно ли тебе верить. Нас уже столько раз обманывали…
– Я ему верю, – сказал Салем. – Я остаюсь.
– Я тоже, – быстро произнесла Диана.
– А ты? – Крюгер повернулся к Лизе.
– А меня что, кто-нибудь спрашивает? – Лиза оскалила белые зубки. – Я – так же, как Салем.
– Не прибедняйся. Ты всегда поступала так, как хотела.
– Хорошо. Я остаюсь. Сознательно.
– А ты, Николай?
– Слушай, Крюгер, – Николай медленно поднялся на ноги. – Может быть, ты самый умный в вашей компании. Ты самый недоверчивый – это не раз спасало тебе жизнь. Только знаешь… Никто не давит на тебя. Не спеши, подумай. То, что мы узнали сегодня, нужно переварить. Просто переварить.
– И то верно, – заметил Люк. – Знаете что? Пожалуй, объявлю-ка я сегодняшнее собрание закрытым, пока дело не дошло до мордобоя. Отдыхайте, ребята, набирайтесь сил. Ну и думайте, конечно. Подумать никогда не помешает.
ГЛАВА 4
ПЛЫВИТЕ, РЫБКИ..
Возможность поговорить с Бессоновым с глазу на глаз представилась для Краева только через три дня – тогда, когда Люк пригласил его на рыбалку.
Николаю казалось, что Люк нарочно избегает их компании. Дает им возможность собраться с мыслями, собраться с духом, чтобы принять решение. Салем и его команда всегда находились в некоторой оппозиции – и к миру чумников, и к миру "правильных". Но они не стремились изменить эти миры, разрушить их, чтобы попытаться создать что-то новое. Они верили в равновесие и их вполне устраивало то, что это равновесие существует. Теперь же им предлагали вступить ряды тех, кто существовал в этой системе много лет, ничем не выдавая своего существования. Тех, кто обладал истинным знанием и влиянием, поддерживая эту систему. И тех, кто собирался уничтожить эту систему одним решительным и точным движением.
Чем занималась их компания в течение этих трех дней? В основном играла в волейбол. Они проводили целые дни в спортзале, перекидывая друг другу легкий упругий мяч. Наверное, это было естественной защитной реакцией. Они не говорили о том, что было в их
– Что со мной происходит? – спросил он Бессонова. – Почему я молодею, Люк? Ты знаешь это? Ты должен знать все.
– Не знаю, но догадываюсь. – Люк взмахнул спиннингом и ловко закинул в воду длинную лесу, увенчанную сияющей блесной.
– Что это? Объясни мне.
– Не буду. – Люк закрутил катушку, блесна начала свое движение, разрезая чистую темную воду острым треугольником волн.
– Может быть, это любовь?
– Может быть… Хотелось бы на это надеяться.
– Что со мной? – Краев оперся на спиннинг, которым так пока и не научился как следует пользоваться. – Почему ты не хочешь говорить со мной на эту тему? Неужели все настолько плохо?
– Ты счастлив сейчас? Ты доволен своим физическим состоянием?
– Да. Да.
– Тогда не задавай себе глупых вопросов. Цени свое здоровье. Быть безнадежно больным намного хуже. Можешь мне поверить.
– Что с тобой, Люк? Тебя трясет намного больше, чем раньше. Болезнь Паркинсона?
– Нет. Это побочное действие противораковых лекарств, мне приходится принимать их в огромных количествах. Я хочу дотянуть, увидеть результаты своей работы.
– Глаз?
– Да. Рак сетчатки.
– Когда это началось?
– Год назад. Я продержался уже год – не так уж и плохо. Глаз мне удалили, конечно. Но у меня полно метастазов. Те, кто меня лечит, не говорят мне об этом. Но я чувствую, что они есть, они пожирают меня изнутри – маленькие незаконные ублюдки, отпрыски злокачественной опухоли. Я хочу успеть, Николай…
– Все будет хорошо, Люк. – Краев положил руку Бессонову на плечо и сквозь ткань куртки ощутил, как тот исхудал. – Все хорошо…
– Куда уж лучше? – Бессонов подсек рыбу, клюнувшую на блесну. Катушка его с треском потянула леску из воды, и здоровенный окунь плюхнулся в садок. Бессонов положил спиннинг на траву, вытер пот со лба рукой. – Жарко сегодня…
– Слушай, Люк… – Краев воспользовался передышкой, спешил сменить неприятную тему. – Как тебе удалось этого добиться? Почему ты живешь здесь, в центре России, контролируемой насквозь, и тебя не могут найти? Почему твои люди работают в органах контроля и власти и их не могут вычислить?
– Потому что Россия контролируется далеко не насквозь. А мои люди? Я научил их, как избегать ловушек. В этом и состоит основное искусство быть нераспознанным.
– Кто твои люди? Чумники или бараны?
– Они притворяются баранами. На самом деле они вообще не вакцинированы. Они – обычные люди. И их довольно много. Вирус не живет в них, так же, как и во мне.