Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва
Шрифт:
– Защищайтесь, сударь!
Хорошо, что любимым фильмом Аларика Зальцмана был «Д’Артаньян и три мушкетёра», который он пересматривал раз десять. Только благодаря этому фильму и плескавшемуся в его организме литру шампанского, профессор мигом сориентировался: схватил со стола невесть как оказавшийся под рукой шампур и, нацелив его на Хеймитча, изящно поднял вверх свободную руку, заняв воинственную позу.
– Живым не дамся! – крикнул Аларик.
А пока Рон стоял в сторонке, как бедный родственник, глядя на то, как два алкоголика фехтуют с помощью кипятильника и шампура, на Арене
– МИНЫ!!!! ЗДЕСЬ МИНЫ!!! – орала Гермиона, по своей тупости соскочив на землю с пенька до звука свистка, обозначавшего начало Голодных Игр.
Трибуты, перепугавшись не так мин, как ее крика, попадали с пеньков, а ушлая Китнисс Эвердин нагло убежала в лес, по телам уже подорванных конкурентов.
И только Драко Малфой был спокоен. У него была пятерка по рытью окопов. В считанные секунды вырыв окоп голыми руками он, дернув стерву за ногу, скрылся от взрывов, и, злорадствуя, тихонечко хихикал.
Когда взрывы, наконец, стихли, Малфой вылез из окопа и, по привычке, принял упор лежа, отжался, вскочил на ноги и осмотрелся. Рог Изобилия, о котором говорил ментор, представлял собой странную конструкцию, похожую на продовольственный склад, где уже рыскал в поисках добычи паренек с перебинтованной головой
Судя по нашивке на курточке – из Четвертого Дистрикта.
Пока стерва бегала и голосила, Драко времени не терял. Схватив паренька за грудки, он, скорчив яростную моську, прорычал:
– Рюкзак есть?
– Нет, – пискнул парень, пытаясь пырнуть трибута-гопника трезубцем, которым оборонялся.
– А если найду?
– Поищи, здесь дофига рюкзаков!
И не поспоришь. Оглядевшись, Малфой обнаружил около дюжины рюкзаков разного размера, разбросанных по поляне.
Но Малфой не мог не доебаться.
– Где служил? – грозно спросил он.
– Я не служил…
– Ну вот ты и одной ногой в могиле, фраерок!
От расправы трибута-конкурента спасла стерва, отпихнув Малфоя на добрых три метра.
– Это ж шпион Дамблдора! – заорала она так, что ее услышали все, кто смотрел Игры. – Пойдем, Малфой, нам еще эту сучку быстроногую искать.
Отпинав Финника в лес, они, несмотря на сказанное, отнюдь не спешили покидать Рог Изобилия. Порывшись в рюкзаках и ящиках с харчами, они, набрав побольше всякого добра, совершенно не спеша направились в лес, по следам Китнисс.
К вечеру послышались артиллерийские залпы пушки, оповещающие о количестве павших трибутов, но Драко, уверившись в том, что их обстреливают, принялся рыть окоп. Гермиона же безуспешно пыталась смастерить из скотча и веток шалаш, однако не получалось и она, плюнув на это дело, улеглась на землю, подложив под голову корягу.
Есть хотелось неимоверно, видимо, не следовало сжирать все запасы по дороге к поляне. Малфой отвлекся от голода рытьем третьего окопа, а стерва, пожевав листик подорожника, тут же его выплюнула.
– Малфой, а ты в судьбу веришь? – спустя полчаса спросила стерва, глядя на звезды.
– Верю, – буркнул Малфой.
– Судьба нам была на Игры вместе попасть.
– Схуяли?
– Потому что люблю я тебя, Малфой. Бля буду, люблю.
Малфой аж
– Стерва, ты чего?
Стерва коварно изогнула брови и томно развалилась на муравейнике.
– Курса со второго люблю, – призналась она. – Возьми меня, Малфой. Прямо здесь. При луне, под сосной.
Малфой нервно загоготал.
– Ну так, может, замутим, стерва?
– Ну я не знаю, – неожиданно начала ломаться Гермиона.
– Та давай замутим.
– Та я не готова.
– Я тебе говорю, давай замутим.
– Ну окей.
– Ну хули ты выебывалась?
Неизвестно кого мог задеть за живое этот наполненный розовым светом романтики диалог, но в небе тут же замелькал парашутик с халявным ништяком от зрителей. Пару секунд, и на колени Гермионы опустилась банка тушенки и батон хлеба.
– О, благодарствую, – обрадовалась Гермиона и отломала кусок от хлеба. – Малфой, что ты смотришь на меня?
Глядя, как деваха пожирает тушенку и хлеб, Драко слегка растерялся.
– Так мы замутим, стерва?
– Малфой, окстись. Мне нужны были ништяки, вот я и наплела тебе эти бредни. Угощайся тушенкой, у нее, правда, истек срок годности, но с хлебушком – нормально.
Драко плюнул на землю и, проигнорировав предложение, вернулся к рытью окопа, словно это бы зарыло любовную рану в его маленьком кефирном сердце.
А в это время у Рога Изобилия
– А где Уизли? – спохватился Дин, давясь сухарями.
– Профессор, вы и один неплохо справляетесь, – кивнул Симус Финниган, поливая Рог Изобилия бензином.
Дин, за один присест, сожрав пачку чипсов из ящика продзапасов, закивал.
Ночка была темной. Лишь где-то в глубине лесной чащи виднелись костры неосторожных трибутов, да шахтерский фонарик трудовика маленьким солнышком освещал округу. Еды в ящиках было раза в полтора меньше, чем ожидалось, видимо, Капитолий зажлобился на питании участников Игры на Арене. Но, несмотря на это, Рона Уизли, чей желудок мог переварить даже титановую трубу, катастрофически не хватало. Некому было уничтожить запас прогорклых орехов, от которых у Дина была изжога, некому было просто компанейски чавкать над ухом. Долгопупс уже выполнял миссию: забрав трезубец у дико напуганного кем-то трибутом, он шатался по лесу и страшно-страшно завывал густым басом, от чего прячущиеся в кустах участники едва ли не опорожнялись кирпичами.
Сейчас Невилл, почесывая трезубцем спину, шагал по узенькой тропе, как кровожадная Красная Шапочка с отрицательным IQ, выискивал взглядом заветную Сойку-Пересмешницу и, чуя на горизонте иных претендентов на победу в Голодных Играх, хохотал, как безумный маньяк.
– Ой, не могу больше, – устало сказал Дин, отбросив от себя пустую упаковку из-под маргарина.
Нахрена на Арене маргарин, никто так и не понял, но Симус был не из тех, кто задает вопросы. Безумно заржав и напугав своим смехом даже Долгопупса, который был в паре километров от них, поджигатель легким движением чиркнул спичкой и, отпрыгнув назад, кинул ее прямо в лужу бензина.