Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва
Шрифт:
– Где крестраж?
– Не скажу, – гордо сказал Гарри. – Гнида.
– Не ссы, Гарри, он тебя не убьет. Чтоб тебя убить, нужны стальные яйца, а никак не его пластилиновые бубенчики, – изрек Дамблдор, кинув в Снейпа жменей грязи, которую соскреб с мантии. – Ты ссыкло, Северус. Поэтому тебя не любят женщины.
– И мужчины, – добавил Гарри.
– Тебя никто не любит, Северус. А жизнь без любви – как борщ без мяса. Хлебать можно, но вкус не тот.
– Замолчи! – рявкнул Снейп.
– …ты
– Закрой рот!
– Подумать только, какие у них с Холмсом будут умные дети!
– АВАДА КЕДАВРА!!!! – заорал Снейп.
Зеленый луч едва не задел пахана, но тот, несмотря на то, что помирал минуту назад, ловко увернулся.
– А вот и нет, – вздохнул Дамблдор, опершись о балконные ограждения из ржавого чугуна.
Снейп, кажется, уже забыл и о Гарри, и о битве. Опустив палочку, он приблизился к Дамблдору и, прищурившись, произнес:
– Пидора ответ. – И с вертухи отправил пахана в увлекательный полет с высоты ста метров.
– Бляяяяяяя, – эхом звучали последние слова великого волшебника.
Глухой стук о землю, гогот Беллы Свон внизу, чей-то плач.
И тут Гарри оклемался.
– ПАХАН!!!!!! – оттолкнув Снейпа, крикнул Гарри, свесившись вниз. – НЕ МОЛЧИ, ПАХАН!!!
– Ты жалок, Поттер, – глумился Снейп.
– Пахан! Пахан!!!!
Снейп, ухмыльнувшись, достал из кармана мантии вилку-портал и, злобно гогоча, исчез.
– Отступаем! – Рявкнул голос Аро.
А Черная метка все сияла зловещим огнем, как напоминание о том, что понедельник – невъебически-хреновый день.
Мавзолей, некогда построенный Филчем для похорон Эдварда Каллена, был полон людей. Друзья, коллеги, ученики и просто собутыльники стояли у закрытого соснового гроба и, обмениваясь тихими соболезнованиями, сжимали в руках стаканы с поминальной бормотухой.
Опустив на крышку гроба гвоздику, Гарри Поттер, стиснув зубы, оглянулся.
Снейпа не было.
Логично, Гарри.
– Господа, дамы и Эдвард, – хрипло произнес Клаус. – Рассаживаемся.
Через десять минут все те, кто пришел проститься с Альбусом Дамблдором, сидели на стульях, которые собирали по всему замку. На заднем фоне тихонечко звучал гимн Хогвартса. Клаус вышел вперед и, сделав глоток кагора, произнес:
– Альбус Дамблдор. Профессор. Сэр. Старый хрен. Пахан. Каждый называл его по-своему, но каждый помнил о том, что перед ним стоит великий мужик, чья улыбка и взгляд всегда укажут дорогу. Вчера, в этот хуевый понедельник, мир потерял светлый луч надежды и мудрости.
Дин всхлипнул и уткнулся Виктории в грудь.
– Хогвартс опустел. Прямо не школа магии, а блатное ПТУ. Мы потеряли куда большее, чем просто человека, просто директора.
Люцифер вышел вперед и, утерев глаза платочком, откашлялся.
– Мне нечего добавить, кроме безутешной скорби. Альбус был моим другом, советником. И первым делом я собрал попечителей школы, чтоб разъяснить, как быть дальше.
Всхлипы стихли. Даже Эдвард поднял заплаканное лицо.
– После голосования Хогвартс решено было закрыть на неопределенный срок. Детей развезут по домам вечером, а потом замок опечатают и…
– Да хуя с два! – рявкнул голос с задних рядов.
– Деймон, – прошептал повар, попытавшись усадить военрука на место.
Деймон, вырвавшись, отодвинул Люцифера и, уперев руки в стул, сказал:
– Я мало знал пахана. Но достаточно, чтоб понять, что это был человек дела, слова и надежды. Подумайте, етить вас, разве этого хотел бы пахан? Разве он хотел бы, чтоб мы бросили Хогвартс на произвол судьбы? Нет, мать вашу! Он бы сказал: «Не ссать, товарищи! Отобьем замок!».
– Согласна! – воскликнула МакГонагалл, вскочив на ноги. – Альбус не позволил бы закрыть школу.
– А мы тут жуем сопли и отправляем детей по домам! – продолжал Деймон. – Это все равно что стать раком перед супостатом! Закрыть школу…это приблизит к нам дыру большого срама поражения. Хотел бы пахан, чтоб мы сдались без боя? А вот нихуя.
– Да он бы лично ткнул сучьи рожи врагов в аттестаты наших детей! – поддержал его трудовик.
– Нет шагу назад! Пахан умер за Хогвартс. Кто из вас готов повторить его подвиг?! – кричал генералиссимус.
Два десятка рук взметнулось вверх.
– Даже Холмс готов, – усмехнулся Деймон. – Ну, ребята, после такого жеста, я не позволю повесить на врата Хогвартса амбарный замок. Вы со мной?!
– ДА!!! – рявкнули все до единого. Даже Холмс.
– Гриндевальд Анатольевич, – уже спокойнее отозвался Деймон.
Валя поднял на оратора грустные глаза.
– Дамблдор любил тебя. И верил тебе. Будь нашим новым паханом, продолжи дело своего друга.
Гриндевальд, крепко обняв военрука, кивнул.
– Спасибо, дети, – тяжело ответил старый ученый. – Пойду я, прилягу, сердце шалит.
– Иди, Валя, а мы помянем.
Гриндевальд, прихрамывая, отправился в замок. Деймон высоко поднял стакан.
– За пахана, товарищи!
Поднявшись в кабинет покойного, Гриндевальд снял пиджак и, кинув его на диванчик, скрестил руки на груди.
– Ну и что это было, Альбус?
Пахан, повернувшись на крутящемся кресле, опустил загипсованную ногу на табуретку и, улыбнувшись, подцепил пальцем лимонную дольку.