Сверхновая американская фантастика, 1996 № 10-11
Шрифт:
Мы перешли мост и повернули направо. Грунтовая дорога огибала высокий скалистый берег. Она вилась вокруг сгрудившихся домиков, около церкви и шла дальше, следуя вдоль реки к Эль-Пуэрто.
Налево от нас начинались дома и здания городка. Все, казалось, были обращены к главной улице — кроме одного. Этот дом, большой, с облупившейся штукатуркой, с частоколом, окружавшим пустыри, стоял особняком, приткнувшись на обрывистой площадке. В пятидесяти футах ниже бежала река.
Давным-давно дом принадлежал респектабельной семье, но она перебралась в городок, когда воды реки стали подтачивать скалу под домом. Теперь дом принадлежал женщине по имени Рози. Я
Зазвонил колокол церкви, ипа mujer con ип diente, que llama a toda la gente [15] . Колокол сзывал народ к шестичасовой мессе.
Но нет. Сегодня он не просто сообщал нам о том, что через пять минут начнется служба, сегодня он отпевал Лупито.
— О! — услыхал я вскрик матери и увидел, как она накладывает крестное знамение.
La сатрапа de la iglesia esta doblando…
Церковный колокол звенел и притягивал к себе вдов в черном, одиноких преданных женщин, пришедших помолиться за своих мужчин.
15
Женщина в венце, что сзывает весь народ (исп.)
Arrimense vivos у difuntos
Aqi estamos tudos juntos… [16]
Церковь вздымалась над пылью дороги, огромные глыбы коричневого гранита восходили к небу, поддерживая колокольню и храм Христов. То было самое высокое здание, что я видел в жизни. Люди теперь облепили двери как муравьи, задавая вопросы и распуская слухи о том, что случилось прошлой ночью. Отец отошел поговорить с мужчинами, а мать и Ультима встали поодаль, среди женщин, с которым обменялись церемонными приветствиями. Я зашел за угол церкви, где, я знал, дожидаются мессы, болтаясь вокруг, мальчишки из городка.
16
Войдите, живые и мертвые. Здесь мы все едины (исп.)
Большинство было старше — второклассники да третьеклассники. Всех я знал по имени. Не оттого что общался с ними, но после множества встреч по воскресеньям, наблюдая, я узнал, кто они, и немного о каждом.
Я знал, что, когда пойду осенью в школу, сойдусь с ними близко, и только грустил, что они будут на год старше — а я уже чувствовал себя заодно с ними.
— Мой старик видел, как Лупито это проделал! — Эрни приставил свой большой палец к лицу Авеля. Я знал, как любит Эрни похвастать.
— Фигня! — крикнул Конь.
Его прозвали так оттого, что лицо у него напоминало лошадиное, и он любил топать ногами.
— Chingada! Да этот бедолага просто превратился в труп. Ба-бах! — И Скелет сам изобразил пистолетный выстрел, схватился за голову и рухнул в пыль. Страшно завращал глазами. Скелет был еще психованнее, чем Конь.
— Нынче утром пошел я на реку, — тихо проговорил Самюэль. — Там, на песке была кровь… — его никто не услышал. Я знал, что он живет, как и я, за рекой, но выше по течению — там стояла кучка домишек, сразу за железнодорожным
— Кто наперегонки? Кто наперегонки? — Малыш Витамин топал возбужденно ногами. Я не знал, как звали его на самом деле, все просто называли его Малыш Витамин, даже учителя в школе. Ах, как он бегал, как бегал! Даже Скелет во всю свою мочь, да Конь на полном галопе не могли обойти Малыша Витамина! Тот был словно ветер.
— Враки! — Конь, прокашлявшись, плюнул. Тотчас Флоренс сделал то же, плюнув по крайней мере, футов на пять дальше.
— Э-ге, черт, он обставил тебя, обскакал, точно! — засмеялся Авель. Авель был коротышка, меньше меня, и не пристало ему дразнить Коня. А что тот особенно любил, так это бороться. Длинными руками он обхватил Авеля прежде, чем тот успел увернуться, и легко подбросил в воздух. Авель грузно шмякнулся оземь.
— Cabron [17] , — взвыл он.
— Ну что, — обставил он меня? — спросил Конь, стоя над Авелем.
— Не-ет, — вскричал Авель. Он медленно поднялся, изображая сломанную ногу, а когда оказался вне досягаемости Коня, крикнул: — Обставил, гад, обставил тебя! Ха-ха-ха!
— Мой старик как раз был в кафе, когда все произошло, — продолжал Эрни, который вечно старался попасть в центр внимания. — Он говорил: «Лупито вошел медленномедленно, обошел шерифа сзади, а тот как раз откусил вишневого пирога; приставил пистолет к затылку…»
17
Козел (исп.)
— Враки! — заржал Конь громко. — Эй, Флоренс, переплюнь-ка теперь! — И он, набрав слюны, плюнул вновь.
— Ха, — ухмыльнулся Флоренс. Он был высок и тощ, курчавые светлые волосы до самых плеч. Я не встречал еще, чтоб такие белобрысые говорили по-испански. Мне он напоминал один из позолоченных ангельских ликов с крыльями, что порхали у ног изображенья Девы.
— Вишневого пирога? Ага!
— Кровь да мозги разлетелись во все стороны. На столе. На полу, даже на потолке; А глаза у него были открыты, когда он падал, и еще не коснулся пола, как Лупито был уже за дверью.
— Враки! — Черт! — Chingada!
— Он отправится в ад, — заявил Ллойд писклявым голоском. — По закону, за свое дело он должен пойти в ад!
— Любой житель Лос Харос отправится в ад, — засмеялся Флоренс.
Лос Харос был, что называется, поселок за линией, и Конь, Скелет, Авель и Флоренс были оттуда.
— Это ты отправишься в ад, Флоренс, за то, что не веришь в Бога! — вскричал Конь.
— Los vatos de los Jaros [18] — народ крутой, — рявкнул Скелет. Он вытер нос пальцами, и на нем повисла зеленая сопля.
18
Парни из Лос-Харос (исп.)
— Черт — Chingada.
— Эй, Флоренс, давай поборемся, — сказал Конь. Его съедала досада, что он проиграл в состязании на длину плевка.
— Перед мессой бороться грех, — вставил Ллойд.
— Враки, — ответил Конь и обернулся, чтобы кинуться на Ллойда, но тут впервые заметил меня. Всмотрелся пристальнее, потом позвал: — Эй, малец, поди-ка сюда!
Все с интересом следили, пока я подходил к Коню. Мне не хотелось с ним бороться: он был крепче и здоровее. Но отец часто говаривал, что муж льяносов не уходит от схватки.