Сверхпустота
Шрифт:
– Короче, такие штуки, вроде камней и дерева, которых всегда мало, – продолжал Феликс, делая новый глоток, – Чем больше было людей на планете, тем больше ресурсов они использовали и потребляли, понимаешь? Вот как с этой банкой у меня в руке. Пока я ее пью один – мне хватит надолго. А если присоединится этот зануда, да еще и ты хлебнешь, банка сразу опустеет, и пить будет нечего. Ясно?
– Ясно, – подтверждал Макс, кивая головой, – И что было дальше?
– Дальше было вот что, – Феликс допил газировку, смял жестянку в руке,
– Катаклизм – резкий перелом в характере и условиях органической жизни на обширном пространстве земной поверхности под влиянием разрушительных атмосферных и вулканических процессов… – встрял было Герман, но не успел закончить.
– Короче бахнули глобальные катастрофы. Одна за одной. Смерчи, ураганы, извержения вулканов, песчаные бури, землетрясения. Страх! Эти снобы-ученые назвали этот период «Разлом». А я бы назвали это все дерьмом. Чего мудрить, когда и без умных названий все известно и понятно! Человечество доигралось, и внезапно осознало, что на Земле ему больше не рады, – торжественно закончил Феликс, потянувшись к холодильнику с напитками, – В общем, так человечеству и надо. Те еще засранцы. Но…
– Не искажай историю, – строго говорил Герман, словно учитель, который не хочет слушать историю завравшегося ученика, – Послушай, Макс, человечество столкнулась с невероятными проблемами. Голод, недостаток чистой воды, озоновые дыры…
– Земля, которую все мы знали, накрылась огромной задницей, – подвел итог Феликс, – И тогда перед людьми стал выбор: оставаться на планете и помирать, или отправляться в космос и искать себе другую Землю. Ну, или почти Землю. Что-то очень похожее на Землю, как бы это сказать…
– Мировые лидеры сошлись на альтернативном колониальном решении, – вставил ремарку Герман, – Необходимо было найти подходящую планету, пригодную для существования. С гравитацией, атмосферой и…
– Как я беру вторую банку газировки из морозилки, так люди хотят взять вторую Землю из космоса, – отсалютовал Феликс жестянкой, – И превратить ее в то же дерьмо, в какое изначально превратили родную планету. Ты хоть помнишь Землю, дружок?
– Не помню, – честно признавался Макс, – Ни капельки.
– Когда все случилось, тебе было два года, куда тебе, – вздыхал Феликс, с шипением открывая вторую банку, – Так вот, эти засранцы, которые мнили себя хозяевами Земли, провели тщательный отбор, такую глобальную чистку населения и насобирали один миллион человек. В основном, знатные шишки, богатеи и политические деятели…
– Правительство называет это «Передовой отряд», – заметил Герман, неодобрительно поморщившись, – Выдающиеся личности, если можно так выразиться. «Золотой миллион».
– Просто везунчики, которым повезло
– Криокамера, это такой сосуд или помещение, предназначенное для создания экстремально низких температур. Температура в камере переносится достаточно комфортно, в связи с низкой теплопроводностью газа.
– …и разложили эти криокамеры, по десять тысяч в каждый из ста подготовленных кораблей. Таких, как наш. У нас – «Легат 100». Есть «Легат 99», «98», «97» и так – до единицы. Снабдили каждый корабль экипажем и отправили во все стороны, бороздить космос. Авось, кому-то повезет, и он найдет подходящую планету.
– А что же с остальными людьми? Теми, кто остался на Земле? – искренне удивлялся Макс.
– Умирают, – просто отвечал Герман, пожимая плечами, – Судьба у них такая – умирать.
– Они ждут, пока за ними прилетят первопроходцы, – вздыхал Герман, но никогда не спорил, – Как только один из наших «Легатов» найдет подходящую точку, он незамедлительно даст сигнал, выгрузит пассажиров, которые займутся обустройством планеты и полетит обратно. И на эту новую Землю прибудут другие люди, в других кораблях. Эвакуация целой планеты – это не шутки, Макс. Это сложное и опасное предприятие, где нет мелочей.
– Летим себе по темноте с грузом в десять тысяч человек на плечах уже седьмой год, – говорил Феликс, – Куда? Никто не знает, кроме твоего папаши. Да и он, наверное, не шибко-то в курсе. Колониальная экспедиция – во, как это называется. И, авось, когда-нибудь прилетим. Если выживем.
– Не пугай ребенка.
– А разве мало разбилось кораблей? – огрызался Феликс, подняв бровь, – Тех «Легатов» раз-два, и обчелся уже. Корабли клепали в короткие сроки из дерьма и палок, соплей и клея…
– Из не самых качественных материалов, – поправлял его Герман, – Поэтому они иногда сбоят…
– Взрываются к чертовой матери, – вздыхал Феликс, – Где-то утечка – и полетели наши колонисты во все стороны, как огоньки от фейерверка, собирай их потом по всему космосу. Мы и сами чуть не погибли тогда, помнишь, дружок?
Первая Авария. Как такое забыть. Перед глазами Макса до сих пор стояли языки пламени и мамино лицо, искаженное болью и ужасом. В такие моменты, он крепче прижимал к себе Космического Защитника, словно искал у него поддержки.
– Вот, потому нужно помнить правила безопасности, дружок, – вздыхал Феликс, допивая банку газировки, – Если не хочешь помереть, как остальные, или остаться калекой, в лучшем случае. Мы должны запирать за собой двери и шлюзы, не заходить в те комнаты, которые кажутся нам опасными и сломанными, не соваться к механизмам и не нажимать на кнопки, если не знаем, что произойдет. Что мы делаем, если слышим тревогу, видим горящие лампочки и твой папаша начинает орать по внутренней связи, как бешенный? Ну, например, «Иерихон»?