Свержение ига
Шрифт:
— Сиятельный князь хочет знать, каким путём ты, русская собака, прибежал в наш город?
Василий, мигом забыв о своём намерении быть покладистым, гордо ответил:
— Передай, вонючая падаль, своей мурзе, что я приехал в ваш богомерзкий город по реке.
Толмач повернулся к Темиру и перевёл:
— Русская собака повергнула своё ничтожество к стопам избранного Аллахом с помощью следования по водному пути.
— А теперь, навозный червь, расскажи князю о своём пути подробнее, — потребовал толмач.
Василий разразился замысловатой бранью.
— Что он там болтает — переводи! — приказал
— О сиятельный, у этих неверных очень многословный язык. Смысл его слов сводится к тому, что он плыл по матушке-Волге — так они называют наш Итиль.
— А спроси его, был ли он в Коломне и много ли там русского войска?
— Тьма! — сказал Василий.
— Десять тысяч, — уточнил толмач.
— А велика ли там крепость и много ли в ней пушек?
— Сунься — узнаешь, коли голову не потеряешь.
— Спроси ещё, толмач, зачем он в меня стрелял?
К такому вопросу Василий был готов, поэтому сразу же переменился:
— Скажи своему господину, что я такое злодейство и в мыслях не держал. И зачем мне его стрелить? Я купец, а не стрелец!
— А где так метко стрелять выучился?
— Да нигде. Как сказал мне мухтасиб, что на волю отпустит, ежели в верёвку попаду, так призвал я к себе в помощь Господа нашего — он мне стрелу и направил. Только обманул меня брюхатый и на волю не отпустил.
— Ты саблей владеешь?
— Где там, господин? Я человек торговый.
Темир махнул рукой, и Василия обступили несколько стражников. К его ногам упала кривая татарская сабля.
— Подними и защищайся, — указал на неё Темир. — Защитишься — получишь волю. Посмотрим, как тебе поможет твой Бог на этот раз.
Стражники расступились и, выставив вперёд копья, образовали широкий круг. В него вошёл приземистый и коротконогий татарин, вооружённый такою же саблей. Он двинулся на Василия прямо и несокрушимо, как стена. И тому пришлось принять бой. «Не пропадать же зазря! — подумал он. — Хоть одного басурманца жизни лишу, и то польза будет». Татарин оказался сильным, но малоопытным бойцом. Он сразу же бросился в бурный натиск. Василий отступал до тех пор, пока в его спину не упёрлось копьё стражника — пути назад не осталось. Между тем татарин продолжал отвешивать тяжёлые удары, будто дрова рубил. Один из них оказался таким сильным, что прорубился через защиту. По плечу Василия стало расползаться кровавое пятно.
— A-а, урус-шайтан, мин сины! [18] — вскричал татарин и взмахнул саблей, чтобы нанести окончательный удар.
Но Василий в стремительном броске опередил его и всадил саблю в живот своего противника. Тот вскрикнул, обмяк и стал валиться на пол. А Василий неожиданно бросился под ближайшего стражника, сбил его и, вскочив на ноги, рубанул по голове. Тут же напал на другого и сшибся с ним з новой сабельной схватке. Стражники пришли в себя, и вскоре ловко брошенный аркан свалил Василия на землю. Его быстро связали.
18
Я тебя! (тат.)
— Так где же обещанная тобою воля, Темир?! — крикнул Василий.
— А зачем обманул и сказал, что саблей не владеешь? А зачем обманул,
Толмач подбежал к Василию и радостно перевёл:
— Тебе приказано умереть красивой смертью, лживый шакал. Посредством кнута твоё тело будет изукрашено самыми яркими узорами. Князь желает тебе насладиться красотой своей смерти!
Прошло всего несколько минут, и полуголого Василия прикрутили к длинной скамье. Два палача деловито разложили кнуты и принялись за привычную работу. Первые удары Василий стерпел молча, а потом вскричал:
— Подлые басурманцы, лживые змеи! Пусть каждая капля моей кровушки пойдёт на вашу погибель! Хлещите сильнее, пусть больше будет крови!
Ему сразу же стало легче. Сначала подумал — от крика, потом понял, что его перестали бить. А палачи в это время распластались на полу у ног самого хана Ахмата — тот вошёл, привлечённый громкими криками истязуемого.
К скамье подбежал толмач и старательным, дрожащим от волнения голосом сказал:
— Великий хан спрашивает, за что ты называешь нас лживыми и почему грозишь нам карою?
— А за то, что ни одному вашему слову верить нельзя! — облизнул Василий пересохшие губы. — Тут же обманете. Трижды отпустить меня обещали и трижды рушите своё обещание.
— Это правда? — обратился хан к Темиру.
И тому пришлось рассказать всё.
— Коран запрещает нам поступать против обещанного, — покачал головой Ахмат. — Что подумают о нас неверные, если мы станем нарушать заповеди пророка? Развяжите его и верните ему силы. — Он подошёл ближе и пристально посмотрел на Василия: — Мне сказали, что ты храбрый и искусный воин, урус. Хочешь служить в моём войске?
— Лучше смерть! — гордо ответил Василий.
Палачи оживились, но Ахмат их успокоил:
— Преданность не должна наказываться. Ты свободен, урус! Иди и скажи своему князю: я иду, чтобы сокрушить его!
— Но, повелитель, — воскликнул Темир, — его нельзя отпускать, ибо Иван узнает о времени и направлении движения твоего войска!
Ахмат снисходительно усмехнулся:
— Солнце восходит в известный час и с одной стороны. Зная это, сможешь ли ты закрыть от него степь? Так и Иван не сможет защититься от меня. Иди, урус, и передай, что, если твой князь хочет отвратить кару от своего народа, пусть через месяц приведёт к Коломне всю свою семью, казну и войско. Иди!
Василий, неожиданно отставленный от смерти, растерянно молчал и опомнился, когда Ахмат уже вышел.
— Я, чай, не один здеся! — крикнул он Темиру. — Где мои купцы-товарищи?
— Они поторгуют пока без тебя, — ехидно ответил тот, — а ты поспеши выполнить царский приказ, пока великий хан не отнял свою милость! Стража! Проводите его в путь, и пусть он не задаёт глупых вопросов!
Дорога, на которую вывели его стражники, была не по-обычному оживлена: шёл военный люд, пылили бесчисленные табуны, катились повозки с ратным нарядом и припасом, подтягивались дальние кочевья, исчернив дымом своих костров лазурь весеннего неба. Лишь с подъездом к рязанской земле людской поток стал редеть, а потом почти вовсе прекратился: Русь заратилась на мирных полях и пылить по дорогам ей было недосуг.