Свет и Тень

ASTORIS

Она давно привыкла к безрадостным военным будням и зачерствела душой. За почти три года ей пришлось оборвать много жизней, столько, что она давным-давно потеряла им счёт. Когда придет её время, думалось ей, она расплатится за всё, телом – с крысами, а душой – с богами. Но это будет потом. А пока следует держать себя в руках. Крепко держать, потому что слабым на войне не место.

Она и не была слабой. Никогда не была.

А вот милой юной весчанкой, верящей, не смотря на подсказки дара, в добро, сострадающей каждому и каждого прощающей, она раньше была... А потом перестала ей быть.

И тем не менее, кровожадной не стала.

То, что на войне приходится убивать, она приняла как данность, но намного больше ей нравилось лечить и выхаживать раненых. И если каждый раз после битвы на душе было мерзко и гадостно, то на выздоравливающих смотреть было приятно. То, что кому-то с её помощью становилось легче, воодушевляло путницу. Прав был незабвенный хуторской старик: вспоминать спасённых намного приятнее, чем загубленных. Их она и будет вспоминать, если переживет войну.

Дар её развился, обрёл законченность и высший смысл. Как оно обычно и водится, со временем приходит опыт, а то, что делаешь часто и с удовольствием, получается лучше всего. Вот и у Рыски лучше всего получалось исцелять, возвращать к жизни безнадёжных. Со стороны вообще казалось, что она вершит невозможное. Даже Крысолов, самолично обучавший девушку, поражался, насколько хорошо у неё получается то, чему она посвятила свою жизнь и свой дар. А после того, как путница сумела спасти воина, которого практически насквозь пронзило копье, её стали всерьез считать целительницей.

Того, чем она расплачивается за свои возможности не видел и не знал никто.

...В ту ночь, когда она почувствовала случившееся с Альком и не смогла из-за дальности поменять его дорогу, её дар претерпел изменения. Почти двое суток она не могла ничего поделать, а потом, когда у неё почти не осталось сил, словно какое-то озарение пришло. Словно кто-то где-то открыл для неё неведомую дверь, и всё получилось легче, чем обычно. Крыса, правда, погибла, но с тех пор Рыска почувствовала, что крыса ей больше и не нужна. Да и наплевать ей тогда было. Она радовалась, что тот единственный, кого она в этой жизни так сильно любила спасён, что ему ничего больше не угрожает.

А потом пришла и расплата...

Её больше не трясло как раньше. Кровь – и та не потекла из носа. Даже голова не заболела. Рыска даже порадовалась поначалу, да и было чему: она так легко свернула огромный ворот!

А после она поняла, что происходит...

Её дар стал подобен пламени, но не свечи, а костра. Теперь она горела ярче, но и выгорала в несколько раз быстрее. Она могла видеть дальше, на несколько лет вперёд. Люди, которых она бралась спасти, выживали и быстро выздоравливали. Пожалуй, теперь она могла потягаться и с Витторой.

Но беда была в том, что и смерть свою она видела – и намного раньше, чем ей думалось.

Однако она нечасто задумывалась об этом. Не привыкла она переживать за себя, так уж вышло. Времени у неё было пока предостаточно, и путница занялась тем, что стала помогать людям выжить. Лучшего места, чем на войне, для этого найти было невозможно.

Путникам чаще приходится воевать, а она лечила, вступая в бой лишь по большой необходимости. Может быть это, думала она, поможет ей там, за невидимой дверью, которую она откроет намного скорее, чем хотелось бы. Может быть, за это ей хоть немного смягчат наказание...

Часто вспоминались слова того же старика, о том, что в путницы женщины идут либо сдуру, либо с горя. Вот только ответить себе, какова же на самом

деле её причина, Рыска так и не могла.

Но, наверное, ничто в жизни не случайно. Не случайным был и ее ставший таким сильным дар. Именно благодаря ему дальнешее и произошло.

... Чуть меньше года назад, очень морозной и практически бесснежной зимой случилось в её жизни одно событие.

Погода на улице стояла премерзкая: постоянно дул ледяной ветер, мороз сковал землю и реки ещё в середине осени. Размытые осенними дождями, а затем разбитые множеством колёс и копыт дороги, по которым двигались обозы с продовольствием и войска были теперь похожи скорее на вспаханные под зиму поля, сплошь усыпанные грязевыми комьями. Перемещаться по таким не было ни желания, ни возможности.

Но выбора, как обычно, тоже не было: с первыми морозами началось и очередное наступление. С самой середины осени враги теснили савринтарских воинов всё дальше, вглубь страны. Юго-восточная армия, к которой Рыска была прикомандирована, несла огромные потери. Конечно, им присылали и подкрепления, но это была капля в море по сравнению с теми силами, которые пополняли вражеские ряды.

Они прибывали ежедневно – с новыми, свежими силами, с ворохами оружия, с плотоядными взглядами на плодородные земли Ринтара. Защитникам страны ежедневно приходилось сдавать города, и помочь им было некому: на саврянской стороне было почти то же самое. Война наступала сразу с двух сторон.

Конечно, Рыске было известно и то, что в Иргемаджин отправлено посольство с просьбой о помощи и о том, кто это посольство возглавляет, но ждать помощи пока было рано. И осознание этого не прибавляло воинам боевого духа. Бойцы устали, намёрзлись, да и с продовольствием дела обстояли не лучшим образом. Если бы хотя бы изменилась погода... Но её словно кто-то нарочно портил.

Вернее, кто создает защитникам тсарствия дополнительные помехи, было давно известно. Непонятно было, как бороться с этим.

То, что тсарица-видунья постоянно находтся где-то поблизости, Рыска чувствовала, как и то, что к ней теперь не подберёшься. Судьба уже давала шанс навсегда покончить с врагом. Второго не представится.

...Как-то раз после особо ожесточённого боя, победа в котором вообще казалась чудом, Рыска с угрюмым видом вернулась в свой шатер, который делила с учителем и тут же принялась приводить в порядок своё оружие. Битва продолжалась трое суток, и в ней опять полегла или была ранена тьма народа. Мало того: всё вполне могло продолжиться, и в любой момент, а потому следовало как можно скорее заточить клинки и хоть немного отдохнуть. Вот сейчас, ототрёт их от крови, которой они заляпаны от рукоятки до самых кончиков, заточит... Как же она сегодня устала!.. Закончит с мечами – и завалится на лежак, прямо как есть, без ужина, без костра, не раздеваясь и не умываясь.

Да конечно, нет, так нельзя...

Отложив своё оружие ( теперь это были другие клинки, длиннее предыдущих, но слегка уже, и потому – довольно легкие ), путница сбросила лёгкий доспех, сняла насквозь пропитанную кровью рубашку и осмотрела свою рану на предплечье. Так, царапина, но неприятно. Тем более, в такой холод заживает плохо, пару недель будет мешать, не меньше. Нужно срочно смазать специальной настойкой.

И умыться тоже не помешает: всё лицо в брызгах чужой крови. Да и вообще, привести себя в порядок надо, а то дальше будет хуже.