Свет маяка
Шрифт:
– Луис...
– Ты же пришла сюда рисовать, разве нет?
Легко поцеловав молодую женщину в нос, он отстранился, сел на песок и сдвинул колени, ослабив тем самым туго натянувшуюся ткань джинсов - следствие неистового возбуждения.
Дрожа всем телом. Берил нагнулась за упавшим карандашом. Губы и соски ее все еще горели. Молодая женщина со стыдом думала о собственной распущенности и о том, что не она, а Луис счел нужным прекратить это безобразие.
И тут ее окатил ледяной душ - Берил готова была поручиться, что капли, сбрызнувшие пылающие
– Бони!
– хором воскликнули оба. Пес, нимало не смущаясь, кончил отряхиваться. Наверное, выкупался в море, пока хозяевам было не до него, и теперь с любопытством созерцал их, склонив голову набок и высунув розовый язык. Еще усмехается, маленький негодяй!
– в сердцах возмутилась Берил.
Луис подобрал с песка кусок плавника и зашвырнул его подальше. Весело тявкнув, Бони со всех ног помчался за добычей.
– Наверное, малыш обиделся, что про него забыли.
На сей раз молодая женщина и не подумала краснеть. Она сосредоточенно перелистала альбом, дошла до чистой страницы и поставила в уголке дату.
– Бони отлично умеет сам себя занять, - сказала Берил.
С деревяшкой в зубах примчался Бони, и Луис, размахнувшись, бросил ее еще раз.
– Тогда, может, он ревнует?
Молодая женщина стиснула зубы и демонстративно принялась разглядывать скалы. В конце концов, она и впрямь пришла сюда рисовать!
Игра в "сбегай-принеси" продолжалась, и мало-помалу Берил расслабилась и снова взялась за карандаш, уже не смущаясь присутствием постороннего. Своевременное вмешательство Бони разрядило обстановку, а забавные выходки пса отвлекли от тревожных мыслей. Так что вскоре она уже непринужденно болтала с Луисом, увлеченно набрасывая прихотливые очертания каменных глыб и делясь воспоминаниями безмятежного детства.
– Не поэтому ли ты сюда и приехала?
– предположил Луис.
– Тебе хотелось воскресить ощущения тех золотых летних дней, когда ты чувствовала себя счастливой и защищенной... Сплошные детские радости и никакого бремени ответственности.
– Я никогда об этом не думала, но, наверное, так и есть.
– Берил сосредоточенно затушевывала тени у основания скалы.
– Скалистый - волшебный остров, сущий рай для художника. А знаешь, ведь именно здесь я получила свой первый набор акварельных красок. Клайв подарил их мне на Рождество, когда мне исполнилось девять.
– Старик говорит, ты здесь живешь затворницей.
– Он преувеличивает.
– Сощурившись, Берил сравнила набросок с оригиналом и, похоже, осталась довольна.
– Пару раз я ездила на большую землю - в библиотеку и кое-что подкупить. Один из сувенирных магазинчиков в Сет-Иле продает мои акварели и заказывает новые... Да, и еще открытки! Я пишу их на бумаге ручной работы, которую делает один из местных. Открытки идут нарасхват, а рисовать их одно удовольствие - такой простор для воображения!
Берил прикусила язычок, с запозданием подумав, что разговор о живописи может воскресить в памяти Луиса образ картинной галереи. Но он сощурившись наблюдал за яхтой, огибающей
– А ты зачем сюда приехал?
– осведомилась Берил.
Уж больно неподходящее место для отдыха выбрал мистер Мультимиллионер!
– Вероятно, тоже возмечтал о волшебном острове.
– Не похож ты на человека, который верит в волшебство Такому, как ты, больше по душе трюки профессионального фокусника! не без горечи заметила Берил.
– В любом есть нечто от ребенка, готовность поверить в чудо, - тихо отозвался он.
Молодая женщина ничего не ответила и с удвоенным энтузиазмом принялась за работу. Луис подманил пса к полосе влажного песка и наглядно объяснил, что куда увлекательнее откапывать живых крабов, чем гоняться за надоевшей палкой. Возвратившись к художнице, он вытянулся на песке и вроде бы задремал. Карандаш Берил так и порхал по бумаге. Спустя какое-то время Луис снова поднялся, отряхнул джинсы, лениво потянулся.
– Пожалуй, пора и мне вернуться к работе, - зевнул он.
– Ну, пока. Кстати, Клайв просил передать: знакомый рыбак подбросил ему свежих устриц. Не устроить ли нам королевский ужин?
Луис облизнулся в предвкушении, и молодая женщина тут же вспомнила устрицы, заказанные им в дорогом ресторане, куда Джастин пригласил свою невесту с братом. Но щедрость и радушие ухажера Абигейл не произвели на мистера Гренвилла ни малейшего впечатления - напротив, он умело спровоцировал перебранку. В результате Абигейл и Джастин демонстративно покинули ресторан еще до того, как подали устриц, оставив Берил один на один с мрачным как туча сотрапезником, который откровенно наслаждался ее смущением. Да, ситуация была не из приятных!
Поскольку упомянутый сотрапезник великодушно предложил заплатить по баснословному счету - охваченный гневом Джастин конечно же напрочь забыл об этой маленькой подробности, а в кошельке у Берил нашлось бы доллара два-три, не больше, - ей пришлось волей-неволей согласиться закончить ужин.
Следующий час прошел в словесной дуэли, в результате которой молодая женщина пришла в небывалое возбуждение. Утонченные поддразнивания Луиса всколыхнули доселе неведомые ей чувства, камня на камне не оставив от того напускного спокойствия, что выказывала Берил поначалу.
– А вдруг у тебя аллергия на устрицы? крикнула она вслед Луису, борясь с воспоминаниями о том вечере.
Тогда он поцеловал ее прямо в губы на глазах у ухмыляющегося швейцара, усадил в такси и небрежно сунул шоферу пятидесятидолларовую банкноту - при том, что на счетчике "накрутилось" бы не более двадцати.
Луис оглянулся через плечо, в глазах его плясали чертенята.
– Вообще-то я только что вспомнил: я обожаю блюда из даров моря!
– До чего кстати, - пробормотала Берил.