Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

Раззаков Федор Ибатович

Ансамбль числился по разряду самых раскрученных эстрадных коллективов, без участия которого не обходился почти ни один большой концерт на телевидении. Сам Виктор Сергеевич Попов был весьма значимой фигурой в эстрадном мире (наравне с Юрием Силантьевым, который руководил Эстрадно-симфоническим оркестром радио и телевидения) и, кроме названного ансамбля, руководил еще Детским хором радио и ЦТ, а также преподавал в Музыкальном институте имени Гнесиных. Знакомство с ним открыло перед Беловым прекрасную перспективу шагнуть на самую вершину эстрадного Олимпа.

С детским хором в те годы активно сотрудничал композитор Владимир Шаинский, который считался одним из главных «шлягеристов» советской эстрады – практически каждый

год он выдавал «на-гора» несколько шлягеров, которые распевала вся страна. Узнав о том, что в хоре Попова появился певец с необычайно чистым голосом, он чрезвычайно заинтересовался этим и предложил Белову исполнить свою не самую новую песню – «Дрозды». Эта песня была написана еще в 1970 году, и за это время ее уже успели исполнить несколько певцов с мужественными голосами. Но песня в их исполнении не пошла. Белов предложил иную интерпретацию этого произведения – более мягкую и лиричную. И вот летом 1973 года песня в его исполнении была передана по Всесоюзному радио, после чего на следующее утро Белов проснулся знаменитым.

«Дрозды» стали суперпопулярными с первого же эфира и практически сразу вышли на грампластинке – фирма «Мелодия» выпустила 100-тысячный тираж шлягера в виде гибкого миньона, который разошелся в течение месяца. И «Мелодии» пришлось срочно допечатывать тираж. Но поскольку на обложке пластинки фотографии певца не было, да и по радио увидеть его было невозможно, миллионная аудитория усиленно гадала о том, как же выглядит певец с хрустальным голосом. Это гадание закончилось 1 января 1974 года, когда по 1-й программе телевидения в эфир вышла самая любимая эстрадная программа – «Песня года». Именно там Геннадий Белов предстал во всей своей красе перед многомиллионной аудиторией и спел неувядаемых «Дроздов».

Между тем попадание Белова на телевизионный экран было не случайным. Он понравился лично председателю Гостелерадио Сергею Лапину, который всячески привечал в своем ведомстве артистов коренной национальности – русских. Ведь до Лапина (а он пришел к руководству Гостелерадио весной 1970 года) на советских телеэкранах преобладали, как теперь принято говорить, лица еврейской национальности. В той же эстраде, к примеру, большинство звезд принадлежали именно к ним: Леонид Утесов, Иосиф Кобзон, Вадим Мулерман, Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Аида Ведищева, Нина Бродская и др. Вот почему, когда Лапин возглавил ЦТ, он взялся за чистку телеэфира, воспользовавшись международной ситуацией – ухудшением отношений СССР и Израиля. В итоге из приведенного выше списка артистов в телепрограммах остался один Иосиф Кобзон, поскольку тот никогда не чурался гражданско-патриотических песен, а остальные из телеэфира пропали (часть из них – Мондрус, Ведищева, Бродская – потом покинули страну). Им на смену пришли певцы вроде Льва Лещенко, Геннадия Белова, Евгения Мартынова, а также представители братских союзных республик: София Ротару (Украина – Молдавия), Роза Рымбаева (Казахстан), Яак Йоала (Эстония), ансамбли «Песняры» (Белоруссия), «Ялла» (Узбекистан) и др.

На протяжении нескольких месяцев песня «Дрозды» звучала из всех звуконосителей страны по нескольку раз на дню. Иной раз казалось, что включишь утюг – и оттуда звонкий и чистый голос Белова затянет: «Вы слыхали, как поют дрозды?..» Так длилось до середины апреля 1974 года, пока на телевизионных экранах не состоялась премьера телефильма «Анискин и Фантомас», где звучала новая песня в исполнении Белова – «Травы, травы». И вновь – успех, сопоставимый с успехом «Дроздов». Вот тогда стало окончательно ясно, что на нашей эстраде появился новый исполнитель, совершенно не похожий на большинство тогдашних звезд.

В те годы на советской эстраде в мужском вокале существовало два направления: гражданское и камерное. Причем представителей первого было больше, поскольку в 70-е годы чиновниками от искусства был окончательно взят курс на гражданскую тематику,

а камерное исполнение попало в число неугодных (в «верхах» его презрительно называли «будуарным»). Поэтому «зеленая улица» была дана певцам с сильными голосами типа Муслима Магомаева, Льва Лещенко, Юрия Гуляева, Юрия Богатикова, а камерные певцы вроде Жана Татляна, Валерия Ободзинского находились в загоне. Последних мало издавали на пластинках, редко транслировали по радио и совсем не показывали по телевидению. Геннадий Белов хотя и был причислен к категории гражданских певцов, однако его репертуар напрочь исключал песни пафосного толка (про партию, комсомол и ударные стройки) и почти весь был построен на лирике. В этом же направлении двигались тогда еще несколько певцов: Евгений Мартынов и Сергей Захаров, однако последний чуть позже угодит в тюрьму за драку, и «лириков» в советской эстраде станет на одного меньше.

Появление Геннадия Белова на советской эстраде сподвигло многих известных композиторов на написание целой серии лирических шлягеров именно «под Белова». В числе этих композиторов значились: Владимир Шаинский, Евгений Птичкин, Александра Пахмутова. Был среди них и один корифей – Василий Соловьев-Седой. Правда, он «под Белова» песен не писал, но разрешил ему исполнить одну из прежних своих песен – «Где ж ты, мой сад?», которой в середине 70-х исполнилось почти 30 лет. Однако в эту старую песню Белов сумел вдохнуть новое звучание. Причем такое, что оно поразило даже самого автора.

В. Соловьев-Седой вспоминает: «Я знал многие трактовки этой песни. В разное время ее исполняли почти все артисты, соприкасавшиеся в своем творчестве с песней. Многие пели ее удивительно хорошо. И вдруг говорят, мол, молодой тенор Белов в Москве хорошо поет ее. К этому отзыву я прислушался, но не особенно взволновался и как-то забыл об этом. И вот однажды, включив радиоприемник, я услышал, как диктор назвал имя певца и песню, которая будет исполнена. Это были „Дрозды“ Владимира Шаинского и Сергея Острового. Мне очень понравилась доверительная и в то же время строгая манера артиста, и тут уж я заинтересовался им не на шутку. Позвонил в Москву, мне сообщили, когда я смогу услышать в исполнении Белова свою песню. Я слушал с волнением, а когда песня кончилась, захотел снова и снова слушать это пение и свою песню именно так спетую. Естественно, что песня в исполнении артиста 70-х годов другая немного, чем пели ее в 40-х годах, но Геннадий Белов так бережно, так чутко заново прочитал, так верно почувствовал ее, что кроме радости мне это ничего не доставило. Радости и за певца, и за себя немножко. Песня-то и через тридцать лет живет, и живет такой прекрасной жизнью!»

В середине 70-х Виктор Попов вынужден был покинуть Ансамбль песни радио и ЦТ, поскольку в силу своего возраста ему уже было трудно одновременно работать сразу в трех местах. В ансамбль пришел новый руководитель, с которым у Белова отношения не сложились. И он ушел в другую организацию – в Москонцерт. Поскольку у Белова не было никакого музыкального образования, он в те же годы поступает на эстрадное отделение ГИТИСа. Однако параллельно учебе продолжает карьеру певца, много гастролируя по стране и записываясь на радио и фирме «Мелодия».

А вот с телевидением дела обстоят сложнее: в «Песню года» его уже не пускают, что со стороны выглядит странно, поскольку в конце 70-х слава Белова была в своем зените (в последний раз Белов появился в этой передаче в конце 1976 года, исполнив песню «Шумят хлеба»). Особенно большой успех выпал на долю певца после того, как он начал сотрудничать с популярным композитором Давидом Тухмановым и спел две его песни: «Звездная песня неба» и «Здравствуй, мама». Однако когда в конце 1977 года в «Песню года» взяли «Звездную песню неба», Белова туда не пригласили, доверив эту песню другому исполнителю – Евгению Головину. Хотя вся страна знала и любила эту песню именно в исполнении Белова.