Свет среди хаоса
Шрифт:
— Да, ты почти такая же, как и все люди, единственное, что тебя отличает — это родословная. Внучка самого Ра, и как же так получилось, что ты не богиня!
— Я и так не была бы богиней. Просто у меня нет могущества над той или иной природой. Усер, никто из тех, в кого ты веришь, не боги. Даже Ра. Ни Бастет, ни Сехмет, ни Апоп, ни Осирис, ни другие! Никто. Мы — раса анхдрас. Раса. Есть раса одарков — это вы, есть другие.
Смуглокожий отошел назад.
— Как? Как же…
— Мы просто обладаем силой над той или иной природой. Баст, моя мать —
Как же больно заявлять, что врала ему все время!
— А сейчас мы должны улететь в родной мир. Мы никогда с тобой больше не увидимся. Прощай.
Рыжеволосая побежала к выходу, но на пороге, не выдержав, примчалась к нему и прильнула своими губами к нему, слившись страстным поцелуем. Слезы из глаз Нофрет лились как из ведра и стекали ко рту, придавая её губам солёноватый вкус
— Помни: я люблю тебя… Прощай! — и побежала к выходу. Это был путь в ненавистный ей мир. Все вдаль и вдаль от ошарашенного земледельца…
***
Большие колесницы мчались по пустыне. Солнце скрылось за сероватыми тучами, что сбавило жару, но никак не духоту. Люди, не потерявшие веру, и думавшие, что объявление из уст самих богов «Мы не боги!» — проверка на религиозность, объясняли спрятавшееся светило уходом бога солнца.
Вторая половина объясняла это тем, что просто пришли долгожданные тучи, пойдёт дождь, польёт посевы, на время все передохнут от жары. Потом светило опять выйдет, всё будет, как и обычно. Только без бессмысленных поклонений лживым богам.
В одной из колесниц сидела Нофрет и смотрела, не переводя взгляд, на пролетающий мимо пустынный пейзаж. Вдалеке виднелся Большой Сфинкс в окружении пирамид. Казалось, что он провожал бывших властителей Египта. Бронзовокожая, наконец, посмотрела на рядом сидящую мать.
— Так куда мы держим путь? — опомнилась Нофрет.
— Только что поинтересовалась! И где ты была всё время? Портал будет открыт в Риме.
Бастет улыбнулась и обняла свою дочь.
— Милая, всё будет хорошо. На Анхдрасии ты непременно найдёшь друзей. Не думаю, что у тебя будет много врагов. Почему ты плачешь? Зачем тебе дались эти одарки?
— Меня тут чтили и любили, чем на Анхдрасии. — девушка смахнула со своих густых длинных ресниц слезу.
— Чтили, считая богом! А сейчас? Никто тебя там больше не любит. Почему ты считаешь анхдрасцев хуже, чем одарков? Большинство одарков жестоки и бесчувственны.
— А всё-таки есть один человек. — прошептала Нофрет.
***
В окружении белых гладких колонн, создающих круг, стояли Врата. Выглядели они как отколотый передний фасад какого-либо здания, только вот двери не было, вместо неё была большая арка. На розовом фоне были высечены разные странные замысловатые знаки. Это были символы миров.
Справа стояли люди, называемые Апостолами.
Впереди шли хакимы расы олимпцев. Когда все из них построились перед вратами, один из апостолов нажал на закорючковатый символ, похожий на ветку дерева. Колонны и здания, которых
Олимпцы по очереди заходили в фиолетовый портал, и исчезали, поглощённые им. За ними стояли асгарды, за которыми находились хакимы других рас. Анхдрас замыкали колонну очереди по просьбе Нофрет, хотевшей подольше побыть на Земле. Сехмет это бесило, и не только потому, что ей не нравилась привязанность племянницы к людям, но и потому что очередь дойдёт до них через часа два или полтора.
Так и случилось. Когда каждого из зэксов — расы, притворяющихся богами в Сирии, поглотил междумирный тунель, апостол нажал на символ в виде птицы на вратах. Наступила очередь анхдрас.
Портал закрылся и снова открылся. Первым вошёл Ра, а за ним — остальные. Каждый хотел перейти Врата Междумирья, что создавало толпу, из -за чего некоторым приходилось подождать и пропустить других.
Но была одна девушка, которая не хотела переходить в родной мир. Она остановилась расстоянием двадцати сантиметров от портала, не в силах пойти вперёд.
Вперёд. Только вперёд. Пути назад нет и не будет. Судьба предопределенна. Вперёд же…
Мысленно Нофрет уговаривала себя пойти за другими. Но что-то мешало.
Всего пару шагов, и дело сделано.
Но двигаться хотелось только назад. Убежать, забыв о родных… об Усере, который наверняка её уже ненавидит. Родине… мире, где в глазах хакимов — изгой. Мире, где простые анхдрас лишь в лицо улыбаются из-за родословной, а за спиной называют обделённой. Или же одарком — представителем «рабской» — по всеобщему мнению — расы. Но почему человек, а не просто анхдрас, коим являются они сами? Потому что если родился простым анхдрасцем, родня не может быть знатной. Там не должно быть ни одного хакима. Если исключение — ты уже не представитель той расы. А слабый одарец. Ничтожество.
Но почему одарки в глазах других — грязь? Они такие же.
Но пути назад нет. Только вперёд, к тонннелю. Или всё-таки есть?..
Нофрет оглянулась, решив в последний рад посмотреть на людской мир. И увидела того, кого вовсе не ожидала. В толпе римлян стоял человек, с грустью смотревший на Нофрет. По лицу можно было сказать, что по происхождению он египтянин.
— Усер?.. — шёпотом слетело имя возлюбленного с губ анхдраски.
— Девушка, побыстрее, пожалуйста! — нетерпеливо сказал ей апостол.
Рыжеволосая оглянулась. Оказалось, все уже ушли через портал. Осталась она одна, в нерешительности переводившая взгляд с портала на возлюбленного и наоборот.
— Да что же такое! — у мужчины кончилось терпение, и он уже пытался толкнуть Нофрет к вратам, но та побежала в противоположную сторону от них, вывернувшись из рук апостола.
— Я поймаю её! — крикнул египтянин из толпы и помчался к девушке. Апостолы — к нему. Оба они скрылись за поворотом.
Нофрет бежала по узкому переулку. За ней гнались Апостолы и Усер.