Свет среди хаоса
Шрифт:
В этот момент хакиму счастья ещё больше захотелось выцарапать её глаза. «Что ей от меня надо?»
— После смерти Нофрет ты пожелала, чтобы больше ни одна мать не познала горе утраты ребёнка и стала раздавать семейное счастье всем. Но правильно ли это?
— Что ты городишь?
— В мире существует равновесие между добром и злом. Они всегда борются, и каждая сторона всегда пытается победить другую. Но ты раздаёшь всем счастье и добро, отчего зло и горе ослабевают…
— И не надо меня убеждать, что это неправильно.
— Равновесие
Баст отпустила Нефтиду, но только для того, чтобы врезать ей в нос и ударить по животу. Хаким засухи перехватила её руку и толкнула на землю.
— Баст, ты — лишь сплошные эмоции. Разума у тебя нет, и понять тебе это не суждено.
После этих слов она расправила свои крылья с золотыми перьями и улетела, подняв столб песка, ударивший в глаза хакима детей, которая смотрела ей вслед лёжа на земле и мечтая её убить.
***
Бастет шла по тихой окраинной улице города. Слева и справа от неё стояли жилые дома. Тишину нарушал скрип качелей, на которых медленно качалась девушка во дворе одного из домов. Иногда этот звук сопровождался свистом раксов, изредка проезжающих туда-сюда по пыльному перекрёстку впереди. За ним располагалась широкая аллея, сбоку от которых росли густые деревья. Эта аллея вела к высоким вратам рубинового цвета, красиво блистающим на солнце. На них было нарисовано Око Ра — знак семьи хакима солнца.
Перейдя дорогу и пройдя по аллее, Бастет достала из своей маленькой чёрной сумочки что-то квадратное и серебряное. Это был ключ. Она приложила его к маленькому углублению в вратах.
— Хаким Бастет, добро пожаловать домой, — поприветствовал её дворецкий — искусственный интеллект. Ворота открылись и Баст и зашла во двор, который врата защищали от посторонних.
Во дворе был чудесный сад со множеством деревьев. Были и маленькие, и большие, и плодоносные, и бесплодные.
По бокам сада росло два высоких дерева, тянувшие друг к другу свои ветви. Проём между ними, напоминающий арку, открывал обзор на особняк, возвышающийся в середине сада.
Туда и шла Бастет. Шла, задумавшись и скрипя от злости зубами.
Она даже и не думала сорвать с маленького дерева, растущего у ворот, которого считала «своим» деревом, любимый фиолетовый плод овальной формы, называемым эрейном.
Открыла дверь особняка и зашла внутрь. Сняла обувь в прихожей, зашла в обширную гостиную и села на диван.
— Баст, ты что ли? — раздался голос из комнаты, дверь которой была в стене напротив Бастет. Из комнаты вышла Сехмет. — Что лицо такое?
— Ненавижу Нефтиду, — прошипела хаким домашнего очага.
— Что натворила? — Сехмет плюхнулась на диван рядом с сестрой.
— Считает, что я слишком многим семьям и детям подарила счастье. Видите ли, равновесие нарушается! И представь, она вообразила, что возобновит его несчастьем ребёнка, которого она заставила
Песочноволосая бесстрастно смотрела на сестру.
— Я согласна с Нефтидой.
Бастет вскочила.
— С чем? Со словами или действиями?
— И с тем, и с другим.
— Но он всего лишь ребёнок! — закричала она так, что её крик был слышен во всём доме.
— Без жертв нет победы, — её слова подтверждали то, что она была хакимом войны.
В дверях появилась женщина, по виду ровесница этих сестер, с карими глазами и прямыми каштановыми волосами, доходящими до бедер.
— Что такое?
— Сехмет считает, что жизнь ребёнка стоит какого-то равновесия! Да это даже звучит тупо — «много счастья, равновесие разрушается, и придётся покалечить ребёнка, чтобы возобновить баланс»! Тупо, и ещё раз тупо! — Баст прошла мимо женщины в коридор. Справа, в конце, были лестницы. Она шла к ним, разозлёно бормоча под нос какие-то нелестные слова в адрес Нефтиды. Дойдя до них, поднялась на второй этаж в свою комнату.
Её комната была небольшой, но уютной. Также она была и очень светлой: солнечные лучи проникали в каждый уголок комнаты из-за размера окна, занимающего половину стены. Такое окно сделали по её желанию. Будучи хакимом не только счастья, детей и домашнего очага, но и луны и солнца она любила свет.
Возле двери у стены стоял стол с разными личными причиндалами Баст. Над ним висели семейные фотографии. На одной из них — Бастет, Сехмет, Рея — их мать, и Ра. На другой фотографии Реи не было, но была Хатор — сводная сестра Баст и Нут — мать Хатор. А на третьей, в объятиях хакима домашнего очага стояла Нофрет.
Глаза хакима детей заслезились. Прошло уже пару тысячелетий, а она все не может забыть свою дочь.
В комнату зашла кареглазая. Бастет быстро вытерла слёзы и посмотрела в её сторону.
— Так что случилось-то? — заново задала она вопрос.
— Нефтида сказала, что я нарушила равновесие между счастьем и горем, тем, что многим семьям дала счастье… и, во всяком случае, она так говорит — она немного восстановила баланс тем, что подтолкнула ребёнка под ракс.
Хатор ахнула.
— Хотя я не понимаю, как это может что-то восстановить!
Гостья пошла в другой угол комнаты и села на кровать. Сестра присела рядом.
Хатор была сводной сестрой Баст. Сводной, потому что у них были разные матери. Мать Бастет и Сехмет — хаким неба Рея. Она изменила Ра с Хроносом — олимпцем, хакимом времени. Когда они развелись, бывший муж послал на жену проклятие — она не могла родить детей. Но благодаря помощи Тота — хакима счета и письма — ей удалось на время высвободиться от проклятия и родить Нефтиду с Исидой. От Тота, кстати говоря.
Потом Ра женился на Нут. Она тоже была хакимом неба. И родили Хатор, которая была очень близка и дружна с Бастет.