Свет твоих глаз

Лактысева Лека

– Эд?
– Тимофей требовательно посмотрел на брата. Жаль, тот не мог оценить горящий праведным гневом взгляд своего младшенького.
– А ты что скажешь? Мне пора звать на подмогу тяжелую артиллерию в лице мамы Вики, или у тебя мозги сами на место встали?

– Встали. Не надо родителей беспокоить. Им и так…

– Ладно. Поверю вам двоим. А затылок-то ты как расшибла, сестренка?
– немного успокоившись, но все еще хмурясь, Тим снова повернулся ко мне.

Пришлось рассказать ему про паука. Смеяться над моим рассказом Тимофей не стал. Посветил в глаза фонариком, расспросил, не двоится

ли зрение, проверил ширину зрачков и даже постучал по коленкам, проверяя рефлексы.

– Ты давай поосторожнее впредь, Ника, - покачал головой напоследок.
– Хорошо, что в этот раз легким испугом отделалась.

– Хорошо, - и согласилась, и пообещала я.

Ужин в тот день мы заказали из ресторана. Тимофей поел вместе с нами, потом помог Эдуарду выгулять Найджела. Мне было велено отлеживаться и приходить в себя минимум три дня. Я спорить не стала. Пусть Эд почувствует, что не только я, но и родные любят его и поддерживают. Ему это необходимо!

Как раз в эти три дня вынужденного безделья мне в голову пришла одна идея. Делиться ею с мужем я не стала. Зато воспользовалась тем, что на следующее утро выгуливать Эдуарда и Найджела приехал свекор, и попросила Евдокима Николаевича прислать мне данные биологической матери мужа - все, какие есть.

– Ты что задумала, дочка?
– удивился Скворцов-отец.

– Попробую связаться с этой женщиной. Если Эд мог получить свою болезнь только от нее, значит, у них в семье должны были появиться и другие мужчины с такими же проблемами.

– Что это даст?
– не понял профессор.

Я даже удивилась его недогадливости!

– Во-первых, они наверняка провели типирование и знают, какой тип синдрома Лебера передается по наследству в их семье, - объяснила свою мысль.
– Во-вторых, можно поинтересоваться, восстанавливалось ли у кого-то из родственников зрение, и в какой степени. Если новости будут хорошие - это сильно поможет Эду справиться с переживаниями…

– А если плохие?
– напрягся Евдоким Николаевич.

– А о плохих мы ему ничего не скажем.

***

Я нашла Монику на фейсбуке. Написала ей личное сообщение:

«Привет, Моника. Я - жена Эдуарда Скворцова, сына Евдокима Скворцова. Эдуард вырос высоким красивым парнем. Он - успешный бизнесмен. Таким сыном могла бы гордиться любая мать! Я прошу тебя сделать для Эдуарда только одну вещь. Поделись, пожалуйста, с нами сведениями о проявлениях синдрома Лебера в твоей семье. Это поможет врачу Эдуарда определиться с лечением».

Биологическая мать Эда ответила на следующий день. Попросила показать фотографию сына. Я отправила Монике наше свадебное фото. Моника растрогалась, сообщила, что Эд очень похож на ее старшего брата, и пообещала прислать документы, которые остались у нее после смерти брата, в том числе результаты генетического типирования.

Получив и распечатав выписки из истории болезни далекого канадского дядюшки, который так и не узнал, что у него есть племянник в России, я передала бумаги доктору Слепневу. Тот проконсультировался у своего бывшего преподавателя, профессора-офтальмолога, и обрадовал заключением: у Эда есть неплохие шансы на то, что со временем зрение может улучшиться. Моника тоже написала мне, что у ее брата зрение сначала упало почти до нуля, но потом начало постепенно

улучшаться и где-то через три года восстановилось настолько, что мужчина мог ходить по улицам без поводыря и палки для слепых.

Все эти важные и, можно сказать, потрясающие новости я собирала почти до середины марта, но так и не рискнула сообщать мужу сама. Предоставила слово доктору Слепневу, которого попросила ради такого случая приехать к нам домой.

– Наберитесь терпения, Эдуард Евдокимович!
– закончив свой рассказ, доктор Слепнев ободряюще сжал запястье Эда, который во время разговора словно окаменел в своем компьютерном кресле.
– У вас хорошие перспективы, и я уверен, что мы добьемся серьезных положительных сдвигов!

– Спасибо, доктор, - Эд уже не носил повязку на глазах, да и очки дома предпочитал не надевать - не видел в этом смысла. Поэтому я смогла увидеть, как намокли его ресницы.
– Пара-тройка лет - это, конечно, немалый срок, но все же меньше, чем целая жизнь…

Позже, когда врач уехал, Эд признался мне, запинаясь от волнения:

– Кажется, я теперь знаю, что чувствуют люди, которым отменяют пожизненный приговор. И… это ведь ты нашла Монику, Ника?

– Я…

– Спасибо тебе, родная! Я говорил, что люблю тебя?

– Кажется, было такое, - заулыбалась я.

– В таком случае, придется повторить!

Эд не остановился на словах и решил доказать свою любовь делом: вечером, перед ужином. Ночью, после прогулки с Найджелом. Утром - едва я успела проснуться…

А через месяц доказательство его любви превратилось в две полоски на тест-системе для определения беременности.

Я не стала скрывать новость от мужа.

– И что ты… как ты… - выслушав мое признание, разволновался Эд. Голос у него вдруг пропал, и договорить он не смог. Впрочем, я и сама знала, о чем он спрашивает.

– Ты ведь говорил, что готов заботиться о нашем ребенке вместе со мной… - припомнила давний разговор. Мне было необходимо знать, что в этот раз я не останусь один на один с трудностями.

– Готов?! Да я… мечтаю!
– муж схватил меня в охапку, сжал так, что стало трудно дышать. - Поверь, Ника! Я всему научусь! Даже памперсы менять!

– Я решила дать тебе возможность доказать это на деле.

– И ты не пожалеешь об этом, Ника!

Я и не пожалела - ни единого дня! Потому что при виде сияющего счастьем лица любимого мужчины я забывала обо всех тревогах и опасениях, о токсикозе первого триместра и тяготах последнего месяца, когда стало тяжело ходить и пришлось переехать в спальню на первом этаже, потому что довольно крутая лестница стала для меня почти непреодолимым препятствием.

Наша со Скворцовым доченька родилась четырнадцатого декабря. У нее оказались папины глаза - такие же темные и опушенные густым веером длинных черных ресниц. И с первого дня они смотрели на свет так жадно, будто делали это за себя и за папу…

47. Эпилог. Вероника

Три года спустя

Манюня капризничала с раннего утра. Вот как проснулась в начале седьмого - так и завелась. Я ей любимую игрушку - она ее на пол и тянет вверх свои пухлые, в перевязочках, ручки: