Свет твоих глаз
Шрифт:
– Скворцов… Эд!
– голос Вероники, хриплый, сдавленный, прозвучал в моих ушах самой лучшей музыкой.
– Прекрати меня трясти! Укачивает…
Облегчение волной растеклось по телу. Мышцы тут же превратились в кисель. Руки ослабели, и я почти уронил голову Вероники себе на бедро. Сделал несколько глубоких вдохов, борясь с рвущимися из груди рыданиями. Я - мужик. Я не имею права истерить!
Провел подушечками пальцев по лицу жены. Потрогал подрагивающие ресницы, трепещущие крылья носа, сжатые плотно губы…
– Живая! Ты - живая!..
–
– Проклятый паук! Надо же мне было с табурета сверзиться! Затылок ломит…
– Паук? Какой, ради всего святого, паук?!
– я перестал понимать, что происходит и о чем говорит жена.
– Мне бы примочку холодную на затылок… пусти меня, медведище! Пойду на кухню, лед приложу, - Ника мой вопрос проигнорировала.
– А ты дойдешь? Погоди! Помогу!
– я встал сам, помог подняться Нике.
Как два контуженных солдата, пытающихся выбраться с поля боя, мы в обнимку, держась за стены, побрели на первый этаж.
Вероника добралась до холодильника, вынула что-то из морозилки, потом уселась на диван и выдохнула:
– У-у! Хорошо… вот это я приложилась…
Я наощупь нашел стакан, налил в него ледяной воды из-под крана. Отнес Нике, присел возле нее на диван.
– Так ты объяснишь мне, что произошло?
– спросил требовательно.
– Убиралась на антресолях, увидела паука - огромного! Отшатнулась и свалилась с табурета, - коротко, то и дело запинаясь и отхлебывая воду, отчиталась жена.
– А что у тебя на шее делала веревка?!
– я по-прежнему не мог сложить два и два. Мне казалось, что Ника пытается скрыть от меня неудачную попытку расстаться с жизнью
– Веревка?
– Вероника запнулась, будто припоминая что-то незначительное, что почти выпало из памяти.
– А! Была веревка. Там, на антресолях. Мне было лень спускаться с табурета, и я повесила ее на шею.
Неужели правда? Я потер виски. Решил, что знаю способ выяснить, лжет мне жена или нет.
– Я позвоню брату. Пусть приедет, осмотрит тебя, как только сможет. Или вызовем скорую?
– беспокойство не отпускало.
Только теперь, подержав на руках вялое безжизненное тело любимой женщины, я понял, насколько она мне нужна. Как много она значит в моей жизни. Я в самом деле собирался ее отпустить и жить, не зная, где она и что с ней? Не имея возможности услышать ее голос, убедиться, что она вообще существует? Похоже, я сильно переоценил себя и свои силы...
– Не надо скорую. И Тима не беспокой почем зря.
– Не обсуждается!
– я пошел в кабинет, нащупал на столе смартфон, вызвал номер брата.
Тим пообещал приехать после пяти часов - у него была обычная дневная смена.
Немного успокоившись, вернулся в гостиную.
– Ника… - позвал тихо.
– Мм?
– Не уходи от меня. Никогда!
– Знала бы, что мне следует покалечиться до потери сознания, чтобы услышать от тебя такие слова - давно бы это сделала!
– хихикнула Вероника и
– Ай! Голова… Скворцов, я понимаю, ты о серьезном, но я сейчас не в состоянии. Давай позже отношения выясним, а?
Я вдохнул - и длинно выдохнул. Добрался наощупь до дивана. Сел, уперся локтями в колени и обхватил голову руками. Меня разрывали эмоции - от радости и облегчения до злости и негодования. И одновременно накрывало пониманием: это и есть жизнь. Рядом с Никой я всегда живой. Без нее - тоже живой... труп. Без цели, без смысла, без чувств и желаний. Хорошо, что она отказалась разводиться...
46. Вероника. Виртуальное знакомство
На правах пострадавшей готовить обед в день, когда свалилась с табуретки, я не стала. Увидев, как Эд схватился за голову, прижалась к нему бочком, обхватила за талию. И как-то так в конце концов вышло, что муж растянулся на диване, пристроив свою буйную головушку мне на колени, а я вначале поглаживала его, а потом вытянулась рядышком, зарылась носом ему в подмышку и задремала.
Проснулись мы, только когда приехал Тимофей.
– И что тут у вас происходит?
– спросил сурово, без улыбки, глядя на наши с мужем помятые сонные лица.
– Тим, осмотри Нику! Она затылком ударилась, а еще локоть и копчик ушибла, - поспешил сдать меня благоверный.
– И на шею обрати внимание: есть там какие-то повреждения на коже?
– Брат! Ты меня пугаешь!
– Тимофей глянул на Эдуарда настороженно.
– Ты что - придушить жену пытался? С чего бы у нее на шее что-то искать?
– Тим! Просто сделай, что прошу!
– нахмурился Эд. Оправдываться он даже не пытался.
Скворцов-самый-младший вымыл руки, подтянул к дивану, на котором я продолжала полеживать, стул, приказал коротко:
– Показывай шею.
Я послушно распахнула ворот рубахи, запрокинула голову, будто подставляясь под укус вампира. Губы против воли расплылись в улыбке. Я даже хрюкнула от пришедшего в голову сравнения.
– Чего ржешь, сестренка? Шея абсолютно чистая. Давай, затылок показывай. Ого! Вот это шишка! Теперь докладывай: что произошло? Вы подрались, что ли?
– Эд, ты сам расскажешь, или мне говорить?
– Сам. Я предложил Нике развод.
– Что?!
– Тимофей выронил мою руку, которую проверял на предмет того, как она сгибается-разгибается, впился пальцами в край сиденья.
– Эд! Ты…
– Сам знаю.
– Нет, не знаешь! Ника, не слушай его! Не вздумай соглашаться!
– Тим схватил и до боли сжал мою ладонь.
– Он же начнет загибаться, как только ты порог переступишь! Это перед тобой он в благородство и сдержанность играет…
– Уже не играет, хотя получалось так себе. И разводиться передумал, - я не могла смотреть, как бледнеет и покрывается холодным потом Скворцов-младший, хирург, которого, казалось, ничем испугать невозможно.
– Успокойся, Тим. Мы уже разобрались.