Свет твоих глаз
Шрифт:
– Чувствуешь, как ты мне неприятна?!
– рычал во влажные губы и прижимал ее к себе все теснее и теснее.
– Чувствуешь, как я к тебе равнодушен?!
Ника лишь на мгновение напряглась, шокированная моим напором, а потом ответила - не менее жадно и горячо. Ее доверчивость полоснула ножом по оголенным нервам. Как же так, родная? Что с твоим инстинктом самосохранения? Я целую неделю вел себя, как последняя сволочь, обижал и отталкивал тебя, а ты…
Кто бы знал, какого труда мне стоило оторваться от Вероники. Будь мы дома - я не смог бы ее отпустить. Истосковавшееся по близости тело ломило.
– Теперь забудь.
– Я резко отодвинулся, перехватил руки жены за запястья и убрал их от себя. Отвернулся, позвал.
– Найджел, ко мне!
Услышал шумное собачье дыхание и стук пластиковой рукояти поводка: преданный поводырь мчался на мой зов. Подбежал, ткнулся мордой в ладонь. Я потрепал мягкие плюшевые уши и нащупал поводок.
– Что это было?
– попыталась вернуть меня к выяснению отношений Ника.
Но я уже взял себя в руки. Кажется.
– Забудь, - повторил непререкаемым тоном.
– Идем.
Вероника послушно подхватила меня под локоть и повела прочь со двора, через светофор, в парк. Она больше не пыталась заговорить, но и отпускать мою руку не спешила. Водила по кругу. Играла с Найджелом, бросая ему палку. Правда, без обычного задора и смеха. Через полчаса, по-прежнему не пытаясь заговорить, повела меня домой.
В квартире я быстро переоделся в домашнее и поспешил скрыться в кабинете. Мне предстояло убедить свое собственное тело, что близости не будет, что вспышка, которую я себе позволил, - была совершенно неуместной. И что спать я буду вот тут, на диване. Потому что, если поднимусь в свою спальню, лягу в постель рядом с женой - сорвусь окончательно и буду любить свою женщину всю ночь! До потери пульса и сознания. Пока не сдохну сам и не замучаю ее.
После того, что случилось во время прогулки, я ожидал, что Вероника, разобравшись с Найджелом, придет ко мне и потребует объяснений, но жена снова меня удивила. Потопталась на кухне. Судя по звяканью чашек - пила чай. Потом ушла наверх. Я слышал ее шаги на лестнице. Ушла - и наступила тишина, лишь слегка нарушаемая сопением Найджела, который незаметно подкрался и улегся на моих ногах.
Я сидел, слушал эту тишину и думал, что вот эта мертвая холодная пустота, словно я не только ослеп, но еще и оглох, ждет меня впереди. Месяцы, годы, десятилетия пустоты в четырех стенах, в клетке, которую я успел сделать золотой, но не успел наполнить жизнью. Слишком долго ждал и искал.
Ну почему Вероника встретилась мне только теперь?! И что она делает там, наверху? Почему ее совсем не слышно? Не могла же она лечь спать так рано!
Я нарочно заставил смартфон озвучить время. Убедился, что нет еще и одиннадцати ночи. Смутная тревога, круто замешанная на болезненном желании услышать голос Ники, ощутить ее близкое присутствие, заставила меня изменить собственным принципам, встать и отправиться на второй этаж.
В свою спальню я вошел на цыпочках. Свет в ней не горел, даже нижний. Это я различить мог. Наощупь добрался до собственной кровати, присел подле нее на корточки, положил руку на краешек и начал медленно ощупывать матрас.
– Ника?
– позвал шепотом, хотя прекрасно понимал, что ответа не услышу.
– Ника…
Покинув нашу спальню, я встал посреди коридора и прислушался: может, жена решила принять душ или ванну? А может, возится в одной из комнат, перестилая белье? Нет. Глупая идея. С чего бы ей ночью уборкой заниматься…
– Ника!
– снова шепнул я, словно опасаясь разбудить.
Придерживаясь за стену, побрел к спальне, которую Ника занимала раньше, до того, как мы поженились. Я не очень понимал, что ей там делать, но других идей, где ее искать, у меня не было.
Рука нащупала дверной косяк. Я остановился. Занес кулак, чтобы постучать в дверь. Не донес. Уронил руку. Даже если жена в своей спальне - что я ей скажу? У меня нет права желать близости с ней. Не теперь, когда я собрался разводиться. Уткнулся лбом все в тот же косяк. В груди теснились, мешая дышать, ужас перед одиночеством, горечь предстоящей разлуки, тоска и еще куча всего - непонятного, безымянного. Ресницы под повязкой увлажнились.
– Ника… - протянул еле слышно, без надежды на ответ.
Даже если жена там, за дверью - наверное, она спит или лежит и слушает музыку в наушниках. Или… не знаю. Но хочу быть там, с ней.
– Эд.
– Моей повисшей плетью руки коснулись прохладные пальцы. Голос жены донесся откуда-то снизу.
– Ты пришел…
Я перехватил ее ладонь и попятился на полшага.
– Ты что здесь делаешь?
– спросил неверяще.
– Сижу.
– На полу в коридоре?!
– Угу.
– Зачем?
– я перестал понимать, что происходит. Совсем.
– Не знаю. Надеялась увидеть, как ты поднимешься в свою спальню. Ты ведь уже неделю там не появляешься.
– А ты почему не там?
– Не могу там одна… без тебя.
– Ника встала, потянула меня за руку.
И я пошел за ней, потому что сопротивляться было за пределами моих сил. Послушно позволил снять с себя футболку и штаны. Повинуясь воле любимой, присел на край кровати. Она уселась мне на колени, обхватила за шею, прижалась - кожа к коже, и я понял, что на ней нет вообще ничего.
Мои руки тут же зажили собственной жизнью: погладили гладкие бедра, проследили изгибы талии, добрались до груди.
Ника сама прижала к ней мои ладони, выгнулась, покачнулась…
– Только попробуй уйти, Скворцов!
– прошептала грозно.
– Только посмей меня оттолкнуть!
Я должен был это сделать. Обязан!
...и не смог.
Содрал гребаную повязку с глаз, чтобы не мешала. Зарылся носом в ложбинку между нежными полушариями. Отыскал губами уже затвердевшие чувствительные вершинки, сначала одну, потом - вторую. Из груди против воли вырвался протяжный рык.
Слова вдруг забылись все разом, будто никогда не умел говорить. Остались только обрывки мыслей и рваные хриплые междометия. Я то выкрикивал их, то выстанывал, забывая дышать, содрогаясь от нестерпимой потребности целовать, терзать, пронзать собой покорное женское тело, так идеально совпадающее с моим собственным, будто нас создавали, как два кусочка единого пазла.