Свет в ночи

Лоренс Терри

Бриджет ждала, пока Бен искал в ящике штопор, даже не пытаясь бороться со своими страхами. Надо не бояться жить, она ведь приняла такое решение! Пусть жизнь подарит ей только одну ночь с Беном, она не должна упускать этого подарка судьбы.

Бен начал вворачивать штопор в пробку. Пока Бриджет была наверху, переодеваясь в блузку с глубоким вырезом и черные облегающие брюки, он обыскал пыльный винный погреб. Ничего более нарядного у Бриджет с собой не было. А Бен даже не обратил внимания на ее внешность!

— Будем надеяться,

что пробка не раскрошится, — ворчал он, открывая бутылку. — Паутины там было столько, что пришлось доставать мачете. Индиана Джонс в Храме Вина. Когда я подхватил на руки вот эту красотку, то ожидал, что на меня покатят гигантский шар для кеглей. Тысяча девятьсот девятнадцатый год! Вино первоклассное. Эти Доджи разбирались что к чему.

— Я не уверена, этично ли «позаимствовать» из погреба бутылку вина семидесятипятилетней выдержки.

— Все же теперь принадлежит твоей компании.

— Предполагалось, что я сначала проведу опись всего имущества.

— И в ней будет на одну бутылку меньше.

У нее почему-то замерло сердце при виде того, как его сильные загорелые пальцы сжимают горлышко бутылки.

— Кажется, у меня слуховые галлюцинации! Не может быть, чтобы ты только что сказал нечто противозаконное!

— Когда дело доходит до вина и женщин, я поступаюсь своими железными принципами. В это легко было поверить…

Пробка вышла из бутылки с легким хлопком. Он благоговейно снял ее со штопора и, стряхнув каплю красного вина, положил на кухонный столик. До Бриджет донесся аромат вина, пьянящий и многообещающий. Бен не переставал ее изумлять. Она попыталась представить себе, какой была бы ее жизнь рядом с Беном Ренфилдом, — и острый укол боли заставил ее крепко зажмуриться.

— Почуяла уксус?

— Что? — не поняла она.

Открыв глаза, Бриджет непонимающе уставилась на Бена.

— Не всякое вино хорошо стареет.

«И не всякая любовь выдерживает испытание временем», — подумала она.

Сначала он налил только себе и поднял рюмку приветственным жестом.

— На всякий случай.

Отпивая вино, он пристально смотрел на нее поверх края рюмки. Губы у него стали темными и влажными. Он провел по ним языком. Он смаковал последние капли, не отрывая взгляда от ее губ.

— Просто великолепно!

На одну секунду ей вдруг показалось — глупо и непонятно почему, — что он говорит о ней.

Бен поднес рюмку к ее губам. Она попробовала ароматное выдержанное вино, от одного запаха которого могла закружиться голова.

— Ну, как вкус? — спросил он.

У Бриджет не хватило духу сказать ему правду. Из-за волнения у нее во рту стоял металлический привкус. Вино было у нее на языке, медленно пропитывая ее тело своей обольстительной силой.

— Чудесное.

— Это только начало. — Он продолжал смотреть на ее губы. — Хочешь еще?

— Да, пожалуйста.

Они оба замерли. И в тот момент, когда Бриджет

была уже абсолютно уверена, что он приникнет к ее губам в обжигающем поцелуе, он налил ей рюмку. Она крепко обхватила рюмку обеими руками, боясь, что Бен заметит дрожь ее пальцев.

— Точно тот же цвет, что у твоей кофточки, — сказал Бен.

Значит, он заметил. Она подняла рюмку.

— Подожди, — попросил он и произнес тост: — За нас, за наш обед, за эту ночь! За закат луны и восход солнца, которые мы увидим вместе.

Она чокнулась с ним и сделала освежающий глоток.

— Я не думала, что ты можешь быть таким романтиком.

— Узнаешь, все еще впереди. У тебя руки дрожат.

Он кивнул на вино, покачивавшееся в рюмке.

— Мне страшно.

— Мне тоже было страшно, — признался он с каменным лицом. — Когда я проснулся и увидел, что тебя нет. Когда я увидел тебя там с шерифом и ничего не мог сделать, чтобы тебя предостеречь.

Вдруг все ее страхи куда-то испарились: их прогнала потребность успокоить его и вознаградить за прямоту. Она поставила рюмку и обхватила его за талию.

— У меня все было нормально, Бен. Я ведь здесь, правда?

Он захватил пальцами пряди ее волос, словно хотел убедить себя в том, что эта горсть полуночно-черного шелка может удержать ее навсегда.

— Я этого не знал. Я мог думать только о том, что слишком долго не делал того, что обещал.

Он прижал ее к кухонному столу. Его тело было жарким и сильным, желанным и щедрым.

Когда поцелуй окончился, Бриджет вспомнила, что в прошлый раз мир вот так же вставал с ног на голову, но на этот раз все еще дольше не возвращалось на свои места.

— Это вино бросилось мне прямо в голову, — пожаловалась она.

Бен засмеялся, еще раз притянул ее к себе и повернулся вместе с ней к обеденному столу:

— Тогда давай есть. Садись, я вам все подам.

Она бессильно опустилась на ближайший стул. Он испугался? За нее? Голова у нее кружилась. Укоры совести не давали покоя. Он может остаться здесь еще на неделю… на месяц. Если так, то еще сколько раз они будут вместе видеться за столом? И к моменту его отъезда — насколько сильно и непоправимо она его полюбит?

Бен поставил блюдо на стол. Разворачивая салфетку на коленях, он смотрел, как Бриджет задумчиво отрезает кусок мяса. Он не мог вспомнить, когда в последний раз сидел с женщиной за столом, рассказывал, как провел день, интересовался, чем занималась она. Не то чтобы сегодняшний день был типичным. Да и вообще ее типичной женщиной не назовешь. Как можно заботиться о человеке, который полон решимости все делать самостоятельно? И как он может заставить себя разлюбить ее, когда даже не может определить, в какой момент в нем зародилось это чувство? Бен постучал в ее дверь — и она его впустила. Она доверилась ему, хотя, видит Бог, он ничего для этого не сделал.