Свет жизни
Шрифт:
Одна неделя была особенно холодная и морозная. Как-то вечером бездомные дети, как обычно, пришли к дому и нетерпеливо постучали в дверь. Холодный ветер проникал через лохмотья к телу. Ежась от холода, они толпой ворвались через порог, стремясь поскорее добраться до жаровни. Но на полпути внезапно остановились, забыв о холоде и ветре. Вместо яркого электрического света их встретил мягкий свет свечей, поставленных полукругом на маленьком столике посреди комнаты и обвитых серебряными веточками олив. На цветной скатерти, разостланной прямо на полу, были разложены всякие вкусные лакомства: орехи, миндаль, изюм, конфеты, апельсины, бананы, печенье, медовые пряники, а на подносе в углу стояли сверкающий чайник для заварки и стаканы. На горячих угольях весело пел большой чайник, и комната
– Сегодня христианский праздник, - объяснила сестра удивленным мальчикам, - и я подумала, что хорошо было бы нам провести его вместе. Это праздник Рождества Иисуса Христа. Бог дал нам величайший подарок, и поэтому в этот праздник мы все дадим друг другу подарки. Вот почему я купила для вас апельсины, бананы и все другое, а Кинза получила в подарок мяч.
Дети принялись за еду, немного смущаясь новизны обстановки и причины богатого угощения, но постепенно языки их развязались, руки и ноги разогрелись, лица порозовели. Они весело болтали, ели и засовывали фрукты и конфеты в карманы, чтобы полакомиться ими позже, и прихлебывали сладкий горячий мятный чай, поглощая стакан за стаканом.
Хамид не сводил глаз с Кинзы. На ней был голубой халатик, украшенный оборками, а волосы обрамляли лицо, как ореол. Как она выросла и какая стала кругленькая и крепкая! Ему вдруг вспомнилась бледная, оборванная маленькая сестренка прошлых лет, бедность и нищета их деревни. Все это, казалось, было в далеком прошлом, отрезанном навсегда. А сейчас даже не верится, что они сидят здесь в мягком кругу света свечей, отдаленные от сурового внешнего мира.
Дети говорили, что кому нравится, и Хамид тоже разговорился. Он стал рассказывать им о праздниках в их деревне, и сестра, наблюдая за оживленным лицом, была очень довольна. Он очень изменился в последнее время. Хотя мальчик и не рассказывал ей, что произошло с ним в тот вечер, когда он взял яйца, но его поведение в эти дни стало другим. Он больше не был робким нерешительным чужаком. Каждый вечер он уверенно занимал свое место, и, казалось, все его существо отзывается на каждую историю о любви Спасителя.
Итак, сестра сидела, внимательно наблюдая за Хамидом, очень желая узнать, что же произошло в этом детском сердце, а в это время рядом с ней происходила маленькая драма. Кинза поднялась на ноги, на ее лице появилось такое выражение, какое сестра никогда прежде не видела. Это было выражение пробуждающейся полуосознанной памяти. Где-то раньше она слышала этот нежно любимый, но забытый голос. Затем немного неуверенно пошла вперед, нащупывая путь рукой. Пользуясь тонким слухом почти как зрением, она двигалась прямо к говорившему и остановилась возле Хамида, нерешительная и напряженная. В любое другое время мальчик испугался бы, что его секрет раскроется, и оттолкнул бы Кинзу, но в этот вечер в комнате царила атмосфера, изгоняющая страх и подозрение, и Хамид, позабыв обо всем, обнял свою сестренку и привлек ее к себе. Она не понимала, кто он, но, притягиваемая его голосом, удобно устроилась у него на коленях и прижалась своей чистой головкой к его грязной мокрой одежде.
Сестра, наблюдая за происходящим, заметила, что они удивительно похожи. В ее памяти пронеслись многие незначительные события, которые до сего момента казались случайными: странная просьба Хамида посмотреть на спящую Кинзу и его тайная слежка за нею на улице. Она была почти уверена, что они брат и сестра, но даже если это и так, это не имело практически никакого значения. Непохоже было, чтобы Хамид собирался выдать свой секрет, а она, со своей стороны, не имела намерения расставаться с Кинзой. Она могла только догадываться, какие печальные обстоятельства выбросили этих двух маленьких странников в широкий мир, и удивлялась той любящей милости, которая привела их под кров ее дома.
Другие дети тоже с удивлением смотрели на них.
“Она знает его голос”, - говорили они друг другу. Но они воздержались высказать свои мысли сестре, и скоро это отошло на задний план перед удовольствием
Когда пир был окончен, сестра велела им обернуться и посмотреть на белую простынь, висевшую на стене. Она задула мерцавшие свечи, и в темноте на стене появились картины. Мальчики подумали, что это волшебство, и смотрели, широко раскрыв глаза и рты.
Первая картина изображала женщину, стучавшую в дверь гостиницы, но она должна была уйти, потому что там не было места для нее. Хамид очень сочувствовал ей, потому что он тоже в первую ночь в городе стоял и смотрел на гостиницу, жаждал убежища и не мог получить его. У него не было денег, и он вынужден был спать на куче мусора, но женщина пошла в хлев.
На следующей картине показывалось, как они устроились в хлеву вместе с животными. Но случилась замечательная вещь: она родила Сына-Первенца и спеленала Его так же, как его мать пеленала Кинзу, и положила Его в ясли. У Кинзы была деревянная колыбель, он помнил это, но этот Младенец был дитем очень бедных родителей и, без сомнения, бездомных изгнанников, как и он. Но что такое говорит сестра? Младенец в яслях был Господь Иисус Христос, в честь рождения которого все христиане устраивают праздник. Он был великим подарком Бога и пришел добровольно на землю. Ясли на картине были довольно темные, освещенные одним фонарем, но жилище Сына Божьего на небесах было сияющим от Его славы и любви. Почему Он оставил Свое жилище на небесах?
Сестра как раз и рассказывала об этом: “Хотя Он был богат, ради вас Он стал нищ и беден. Он оставил свет и пришел во тьму - бездомный, отверженный ребенок, чтобы привести бездомных, отверженных детей к Своему Отцу, чтобы они познали милость и любовь Божью”.
Вот третья картина: на полях пастухи, державшие ночную стражу у овечьих отар…
Хамид вспомнил своих коз и те дни, которые он проводил с ними в горах. Но здесь было другое - появился ангел Господень, и слава Господня осияла все вокруг. Пастухи испугались, но овцы, как видно, совсем не испугались. Они спокойно паслись под тенью крыл ангела. “Вам родился Спаситель!” - возвестил ангел пастухам, и даже открытые небеса и пение множества ангелов не испугали стадо. Был мир на небесах и расположение на земле.
И вот последняя картина: пастухи оставили свое стадо, и вот они босые, в грубой одежде из овечьей шерсти стоят на коленях в благоговении перед Младенцем. Хамид опять подумал о празднике в их деревне: богатые, насытившись едой, швыряли остатки нищим и собакам. Но вот здесь праздник рождения Иисуса Христа - это их праздник; это праздник Кинзы, потому что Иисус воплотился в малое дитя; это и его праздник, потому что Царь небес стал бездомным и был положен в ясли среди скота.
Но вот и конец. Сестра включила свет. Ничего видимого не осталось от праздника, только обертки от конфет, кожура от апельсин и бананов. Но воспоминание о Любви, которая дала все это, и о Любви, которая обнищала ради него и ему подобных, согревала Хамида, когда он вышел из дома на улицу. Кинза стояла в дверях и, проходя мимо, он робко погладил рукой ее волосы, а она помахала ручкой вслед его удаляющимся шагам.
Все ушли далеко вперед, а Хамид медленно шел, задумавшись о виденных картинах, не замечая и не чувствуя моросившего дождя. Когда он проходил под слабо мерцавшей лампой, он уловил тихое мяуканье. Мальчик огляделся и увидел худого, как скелет, маленького и мокрого котенка, который пытался найти защиту под водосточной трубой. За свои одиннадцать лет жизни он видел много голодных котят, погибающих на улицах, и совсем не думал о них. Но сегодня было как-то по-другому. Он не мог бы это, вероятно, объяснить себе, но чувствовал, что сердце его прилепилось к Младенцу - слабому, кроткому, сострадательному. Он не мог осознавать того, но первые семена доброты были посеяны в его сердце. К своему удивлению, он понял, что ему жаль это голодное существо. Мальчик поднял котенка и прижал к себе так близко, что почувствовал учащенное глухое биение его сердца. Что он будет делать с ним? У него не было сомнений. Есть одна дверь, которая гостеприимно откроется, чтобы принять его, и Кинза, конечно, полюбит котенка. Это будет его рождественским подарком.