Свет жизни
Шрифт:
Ребенок каплю за каплей глотал лекарство. Затем ему дали несколько ложек сладкой воды. Тетя Розмари заговорила с женщиной по-арабски, объясняя, что через час она даст ребенку еще лекарство.
– Он должен поправиться, - шептала Дженни про себя.
– Должен! Должен!
А затем тетя Розмари сделала нечто такое, что очень удивило Дженни, которая ничего подобного никогда не видела. Она показала на картину на стене - Иисус, держащий ребенка на руках - и рассказала женщине о Нем. Потом, отдав ребенка матери, она стала на колени и молилась о больном дитяти.
Дженни не понимала, что говорит тетя, но знала, что она молится, потому что глаза ее были закрыты. “Интересно, это действительно поможет?” -
– Он, конечно же, поправится, - тихо проговорила Дженни, снова наклоняясь над ним.
Вдруг тонкие веки с голубыми прожилками затрепетали, и ребенок открыл глаза.
Глава 3
После этого случая не было нужды составлять какие-либо планы, потому что Дженни твердо решила, что она останется в городе до самого отъезда в Англию, что она будет няней для Кинзы и каждый день будет помогать тете Розмари лечить больных детей.
Довольный таким заявлением дочери, мистер Свифт засмеялся, а потом спросил, чем же он будет заниматься в этой горной деревне две недели, где он должен запереть себя, чтобы удовлетворить внезапное расположение дочери к больным детям. Миссис Свифт обеспокоенно вздохнула и потребовала, чтобы Дженни полоскала горло три раза в день. Сама девочка проявляла откровенный восторг, а тетя Розмари втайне была очень счастлива. Она считала, что каникулы закончатся отлично.
В воскресенье днем никто из больных не пришел. Дженни не отходила от своей тети.
– Как жаль, что мало таких людей, как ты, - заговорила она, - чтобы научить этих женщин, как правильно ухаживать за детьми. Знаешь, тетя, я подумала и решила, что, когда вырасту, тоже стану миссионеркой и приеду сюда. У меня будет амбулатория, и я буду лечить людей, как ты. Мне кажется, это так весело.
Тетя Розмари несколько мгновений молча смотрела на самоуверенное лицо Дженни, затем тихо сказала:
– Ты не можешь быть миссионеркой, пока в твоей жизни не произойдет очень важное событие.
– Почему не смогу, тетя?
– с удивлением спросила Дженни.
– Я выучусь на медсестру и научусь как ухаживать за маленькими. И мне не надо знать ничего больше, правда?
– Думаю, что надо, - возразила тетя Розмари с легкой улыбкой, - но я не собираюсь рассказывать тебе об этом здесь, в коридоре. Давай возьмем фляжку и сэндвичи и пойдем в сад, где стоит башня, и мы сможем там поговорить. Кинза сейчас проснется, а она очень любит этот сад.
– Прекрасно!
– закричала Дженни и, перескакивая через две ступеньки, помчалась наверх собираться.
– Мама сказала, что мне можно остаться на чай, если меня пригласят. Я спросила ее…
– Как предусмотрительно с твоей стороны, - заметила смеясь тетя Розмари, - ты оденешь Кинзу, пока я приготовлю что надо?
Спустя несколько минут тетя Розмари, Дженни и Кинза уже шли по безлюдной базарной площади, направляясь к старым полуразрушенным воротам в стене башни. Дженни несла корзинку с провизией, а Кинза - мяч. Взбираясь по ступенькам, они весело болтали, но как только оказались под сводами сада, замолчали, потому что он был так красив. Кинза тоже остановилась и с удовольствием вдыхала ароматы. Казалось, они были отгорожены от мира не стеной из камня, а огромными качающимися занавесами из глициний и жасмина. Все было пронизано солнцем, и молчание нарушалось только клекотом деловых аистов в гнездах, случайным хриплым криком павлина и мягким всплеском воды в пруде, где белоснежная гусыня учила плаванию своих семерых пушистых гусят.
– Смотри, чтобы Кинза не упала в воду, - предупредила тетя Розмари.
– Не отходи от нее, пока я приготовлю чай.
Она распаковала корзину. Увидев, что все готово, Дженни прибежала
– Что я еще должна знать для того, чтобы стать миссионеркой?
– спросила она так, как будто разговор не прерывался.
– Это зависит от того, что ты желаешь делать, - серьезно ответила тетя Розмари.
– Если ты просто хочешь лечить их от болезни, то тогда ты должна стать сестрой милосердия или доктором. Но большинство из них опять очень скоро могут заболеть, да и во всяком случае наши тела смертны. Имеет значение та часть человека, которая живет вечно, то, что составляет сущность самого себя и что мы называем духом. По-настоящему можно помочь им и сделать их счастливыми, только приведя их к Господу Иисусу. Но ясно, что нельзя указать кому-либо на Иисуса Христа, если ты сам не увидел и не познал Его. Поэтому совсем не имеет значения, что ты знаешь, но кого знаешь.
– Но ты тратишь так много времени каждый день, давая им лекарства, - сказала Дженни.
– Почему я не могу делать это тоже?
– Можешь, конечно, - ответила тетя Розмари.
– Видишь, ты не понимаешь, почему я трачу много времени на то, чтобы лечить их, и я постараюсь объяснить тебе. Все эти бедные люди грешные, и Иисус может простить их. Они боятся смерти, и только Иисус может удалить от них страх. Большинство из них несчастные и уставшие, и только Иисус может утешить их и дать отдых и покой. Он желает достичь их всех Своим прощением и любовью, но поскольку Его нет на земле сейчас, они не могут ни видеть, ни слышать Его, как когда-то было, когда Он жил на земле. Поэтому Он входит в сердца людей, которые любят Его, и употребляет их уста, чтобы они говорили о Нем, и их руки, чтобы они делали доброе для других. Я даю им лекарство не только для того, чтобы вылечить их, но и потому, что хочу, чтобы они видели, что Иисус через меня заботится о них и желает помочь им. Бесполезно только говорить о любви Христа - они не поймут. Нужно показать им это делами милосердия. Но первое, в чем надо быть уверенным, так это в том, что во всем этом действительно присутствует Христос, действуя любовью в тебе и через тебя. Иначе это как пустой фонарь в темноте.
– Хорошо, а как узнать, есть Он или нет?
– с любопытством спросила Дженни.
– Как попадет свет в пустой фонарь? Открывается дверца и вставляется свеча. Иисус есть Свет, и Он хочет войти; мы верою открываем дверь сердца своего и приглашаем Его войти. Дальше, если дверца фонаря чистая, свет светит ярко, но если стекло затуманено или грязное, свет будет тусклым. Первое, что делает Иисус Своим светом - это показывает нам грехи наши: раздражение, своеволие, нетерпение, непослушание. И если мы действительно хотим того, Он очищает нас, и Его прекрасные светлые лучи любви видны в нас и светят через нас. И люди, потерявшиеся в темноте, приходят к свету толпами. Но они совсем не думают о фонаре - им нужен Свет. Миссионеры, по существу, очень незначительные люди. Они просто как пустые фонари. Важен Свет, Свет имеет значение. Дженни напряженно размышляла.
– Значит, только очень хорошие люди могут быть миссионерами, - глубокомысленно произнесла она.
– Не совсем так, - ответила тетя Розмари.
– Много очень хороших и добрых людей без Иисуса сверкают, как позолоченные фонари, если выставить их на солнце; но вечером солнце садится. Наши собственные хорошие качества никогда не смогут удовлетворить Господа и продолжаются они до тех пор, пока мы живы. Любовь, жизнь и доброта Иисуса продолжаются вечно, и человек, в котором горит этот Свет, тоже будет продолжаться вечно. Конечно, Его доброта совершенна, никто, кроме Иисуса, никогда не был абсолютно добрым и хорошим.