Светило малое для освещенья ночи
Шрифт:
— Какое у вас образование?
— Вы имеете в виду институт? Я закончила политехнический. Но мой перпендикуляр проистекает не из математики или физики. Я бы даже сказала наоборот — математика проистекает из него.
— Так-так. Интересно, милочка, интересно. Давайте продолжим нашу увлекательную беседу после того, как вы выполните свое обещание вспомнить ситуацию, приведшую нас к знакомству. Очень приятному знакомству, вы не считаете?
Я не считала. Он сделал вид, что этого не заметил, и продвинулся к следующей постели. Наш лечащий врач. Он же завотделением. Его зовут Олег Олегович. О.О.
Или Ноль-Ноль?
После
Я подумала, что вчера почему-то не выпила таблетки, а просто ссыпала их в ящик тумбочки. Хорошо, что О.О. туда не заглянул. Замела следы, умывшись дополнительно. Впрочем, еще есть уколы, их в раковину не смоешь. Чтобы отвлечься от бесполезных страхов, легла и велела себе вспомнить то, что требует О.О. К обеду. Нет, лучше после — чтобы не портить себе аппетит.
До сих пор не хочу знать, что произошло. Не хочу иметь к этому отношения. Я, в конце концов, и не имела к этому отношения!
Е. сидела смирно, я ее почти не ощущала. Перепугалась и трепетала перед белыми халатами, страшась себя обнаружить. Надолго ли, интересно.
Блокировка срабатывает. Меня просто отталкивает от темы. Но если отгораживалась я сама, то сама же могу найти силы, чтобы снять перегородку. Ну, Марья, ну. Мы с тобой ничего не боимся. Потеряно всё возможное — чего бояться еще? Законстатируем какой-то там факт и отряхнем прах с ног. Я, Машенька, тебя не насилую, мы с тобой добровольно, до обеда уйма времени…
Ну, понятно. Началось с бандероли. Скользнувшая мне в руку гривна вышибла меня напрочь. Сестра умудрилась обокрасть меня дважды. Но этого мало. Мне прислали записку. Записку, утверждавшую: знай — меня украли! и я почему-то на это согласен! возможно, я тихо сожалею, но ведь се ля ви! часть награбленного я благородно возвращаю, а прочее на почте не принимают — не хватит бумаги, чтобы упаковать!
Надо же так изысканно, до слякоти, всех раздавить.
А потом я звонила во все квартиры и искала свою собственность. Собственностью был мой муж. В каждой квартире он притворялся, что меня не узнает. Я кричала, что у меня доказательства и что мы вместе были в Гурзуфе, что у меня паспорт и свидетельство. В свидетельстве черным по голубому заявлено, что моим мужем является мужчина. Какая-то дура возразила, что мужчин много. Я расхохоталась, потому что мужчина везде один, а она этого не поняла.
В какой-то квартире мой муж был без посторонних, и я там осталась. Мы пили чай, он сказал, что хорошо бы пряников, он их любит. Я сказала, что тоже люблю. Он достал деньги и попросил сходить в магазин, а в это время без стука явилась какая-то крашеная лахудра, я на нее кинулась и изменила прическу, она схватила телефон и заперлась в сортире. Я зажала сортир стулом и велела мужу отправляться за пряниками. Он пошел и вернулся еще с двумя моими мужьями. Они сказали, что приехали за мной специально и отвезут в Гурзуф. Они были вежливые, это мне понравилось, и я согласилась.
Да, похоже, я здесь не зря. Ты спятила, подруга.
— Я никогда не была в Гурзуфе.
О.О. не верит, но снисходительно кивает, чтобы через пять минут задать тот же вопрос.
— А вы? — спрашиваю я. — Вы были в Гурзуфе?
О.О.
— Не довелось.
— Ну, зачем же скрывать, Олег Олегович? Я не стану доносить в профком. Симпатичное место, море, скалы. Ничего в этом такого, даже если вы были там с кем-то. Ну, признайтесь — вы были в Гурзуфе?
Он резко поднялся, задел меня полой халата, решительно прохромал мимо раковины и оставил дверь палаты распахнутой.
Продолжаются уколы. Меня накачивают лекарствами непонятно зачем. Плавающее чувство, будто нахожусь рядом и смотрю на себя со стороны. И не могу определить, нужно ли мне то, что я вижу.
Таблетки здесь глотаются горстями, и ни у кого никаких вопросов. Выпиваю две-три кружки воды и освобождаюсь. Попросить, чтобы отменили уколы?
Не стала просить.
Обнаружила крохотный спортивный зальчик, чуть побольше нашей столовой. Ковер, обручи и шведская стенка. Очереди сюда нет.
На зальчик повесили замок. Должно быть, кому-то жаль казенного ковра.
Изобретаю спортивные снаряды из подручных и подножных средств.
Похоже, что О.О. не может забыть, что меня замели на чрезмерном интересе ко всем встречным мужчинам, и чего-то ждет.
Приснилось: палата летала, как самолет. Все готовились к посадке и забирали свои кружки и ложки, как перед обедом. А моя кружка пропала — ее кто-то взял, чтобы скорее выйти, с двумя можно было без очереди. Мои соседки выстроились шеренгой и ждали, когда я их обыщу, а я ухватилась за спинку кровати и стала отрабатывать вертикальный шпагат. Тут палата приземлилась, все исчезли, я тоже пошла, но вместо выхода попадала из одной палаты в другую, где оказывалось полно кружек, но всё равно моей не было. Чужие кружки забрякали, приехал обед, а я заплакала от голода.
Попросила разрешения позвонить. О.О. удивился:
— У вас есть родственники?
— А вы думали, меня вывели в инкубаторе?
— Вы здесь второй месяц, и к вам ни разу не пришли.
— У меня не было желания принимать гостей.
В разговоре с ним у меня постоянно выпирает агрессия. Я инстинктивно от чего-то защищаюсь. Не лучшее поведение. Или наоборот?
Все палаты перед ним трепещут — бледнеют, краснеют и заикаются. А он этого будто не замечает. Выдает вердикты и презирает подчиняющихся. Громовержец во всех ситуациях. Больные должны болеть, а не выздоравливать. Идущие на поправку его раздражают. Или даже вызывают неприязнь, потому что выходят из-под влияния.
Мне рассказали историю.
Одной лихой девице за неимением мест, а может — и по другой причине, поставили раскладушку в необитаемом спортзальчике. Ну, поставили и поставили. Девица четко ходит на завтраки, обеды и ужины, а в отделении паника — исчез шеф, по всем возможным телефонам молчание. Обнаружила начальство нерадивая санитарка, на четвертый день решившая заглянуть в обиталище девицы с «лентяйкой» и ведром, она и заинтересовалась мумией у шведской стенки, от которой непотребно разило. Санитарка, помянув «Сусе-Христе», кинулась за подмогой. Сбежался персонал и, отворачивая носы, поднял дорогого шефа на руки и отволок в ванную. Девица взирала на суету с удовлетворением. Вопреки ожиданиям, ее оставили в этом же отделении, заменив, правда, спортзал изолятором. Месяца через два кто-то видел, как ночью из изолятора вынесли еще одну мумию — девица повесилась на спинке кровати.