Светлая ведьма для Темного ректора
Шрифт:
Беру с камина кочергу и, стараясь ступать как можно тише, подхожу к двери.
Оттуда сначала не доносится ни звука, а потом раздается тихий младенческий писк. Обман? Способ заставить меня открыть дверь?
Приходящие в голову мысли заставляют сомневаться. Но писк повторяется, уже громче.
Я медленно поворачиваю ручку и, держа кочергу на изготовке, приоткрываю дверь. Сердце колотится как бешеное. Кто там?
А там — никого, только маленькая белая плетеная корзинка. В ней младенец. Выглядываю дальше, выхожу
Младенец снова издает тихий недовольный писк. Дрожащими руками я заношу корзинку в дом. Малыш забавно причмокивает губами и медленно моргает. Крошечный, совсем как игрушка.
В голове бесконечный поток мыслей, который моментально прекращается, когда он крепко-крепко хватает меня за палец. Как будто что-то щелкает в груди. Сердце сжимается от нежности и любви. Хочется прижать к себе этого малыша и не отпускать. Ни на секунду.
В той же корзинке нахожу письмо, которое меняет всю мою дальнейшую жизнь.
— Данте, из-за чего вы поссорились с моим братом? — глядя на кусты, скрывающие от нас Аллана, спрашиваю я.
— Банальная ревность, — глухо отвечает он. — Глупая братская ревность. Сейчас понимаю, насколько это было мелочно.
— Ведь они с твоей сестрой по-настоящему любили друг друга, — вздыхаю я. — Ты правильно понял. Аллан— твой племянник. Ну, и мой, соответственно.
Наконец, нахожу силы перевести взгляд на Данте. В его глазах отражение моей боли, раскаяние и надежда. Он пару мгновений пристально смотрит на меня. Мне кажется, он смаргивает слезы и отворачивается.
— Я не знал причины, по которой родители внезапно выдали ее замуж. Но уже через полгода она потихоньку начала терять силы. Никто так и не смог понять почему, — Данте тяжело вздохнул и потер ладони друг об друга. — Как думаешь, могут ли быть рассказы про истинность правдой?
Я пожимаю плечами и некоторое время мы молчим, погруженные в свои мысли. Если истинность действительно существует, и у каждого дракона есть истинная, то, возможно, жена Рейнарда и есть она. И ушёл он от меня тогда именно потому, что почувствовал это. Могу ли я тогда его винить в этом?
— А кто записан в документах родителями Аллана? — выдергивает меня из раздумий Данте.
— Я. Мне тогда помог один знакомый, — пожимаю плечами.
Я долго тогда пребывала в растерянности. Пока случайно не познакомилась с Филом. Уже позже я стала работать с ним и его ребятами. Долг платежом красен.
— Не скажу, что это было самое прекрасное время в моей жизни, — невесело качаю головой. — Академический отпуск, переезд, оформление документов, быт, а потом восстановление в академии, где на меня все смотрели как на падшую. Одна с ребенком. Сам понимаешь, какие ходили слухи.
— Да… — Данте не поднимает взгляда от своих рук. — А с появлением нового ректора у тебя хлопот добавилось. Пойдешь сейчас к нему?
Я
— Сейчас погуляю с Алланом, а потом пойду к себе в комнату, — я с облегчением улыбнулась.
Наконец-то я смогла хоть с кем-то поделиться этой историей. И у Аллана появился еще один родной человек.
Леди Конуэлл остается с нами до самого позднего вечера, даже несмотря на то, что я не на работе. Она с таким удовольствием возится с Алланом, что я не могу ей в этом отказать. И хотя в груди все еще ноет от досады на себя и на Рейнарда, засыпаю я почти спокойно.
***
С Данте мы встречаемся у входа на Ярмарочную площадь. Тут еще нет такой толкучки, но уже есть праздничное развлекательное настроение. Данте уже успел закупиться сладкой ватой, и сразу идет с козырей, подкупая Аллана с помощью угощения.
К чести сына, он сначала настороженно присматривается к новому знакомому и только тогда, когда я кивком разрешаю, берет вату и протягивает руку, чтобы поздороваться.
К своему удивлению, отмечаю, что с Рейнардом у Аллана не было такой настороженности. Он сразу к нему чуть ли не обниматься шел. Мотаю головой, чтобы прогнать эти глупые мысли.
Ярмарка встречает нас разнообразием запахов, звуков, цветов. Слышен звонкий детский смех, зазывающие крики лоточников и вдали где-то играют заводную песню музыканты.
Аллан внимательно рассматривает призы за меткое бросание зачарованных шариков, а мы с Данте просто непринужденно болтаем. И пусть мои проблемы и сомнения пока не разрешены, я рада, глядя на заинтересованное лицо сына. Хоть бы таких дней было больше в нашей жизни.
Внезапно сын вскрикивает:
— Дядя Рей! — и бежит по проходу между лотками к ректору.
Глава 33. Семейный вопрос
От радостного крика Аллана я вздрагиваю, как будто меня ударили, и не успеваю остановить его. Он, не замечая ничего бросается обнимать ректора. Я растеряно, почти отчаянно смотрю на это и ничего не могу предпринять.
Рейнард, до этого очень хмуро разглядывавший нас, вдруг расплывается в широкой, открытой улыбке. Как в юности.
— Аллан! Как дела? — ректор подхватывает моего сына на руки и обнимает. — Весело на ярмарке? С мамой гуляете?
При этом вопросе Рейнард переводит хмурый взгляд сначала на меня, а потом на Данте. У меня от понимания расширяются глаза: он подумал, что Данте — отец Аллана. Впрочем, я не буду его разубеждать его в этом. Это вообще не его дело.
— Да, с мамой и дядей Данте. Представляешь, он тоже любит драконов! — выдает Аллан и показывает леденец, который ему купил Данте.