Светлячок надежды
Шрифт:
– Мы по тебе скучали, – тихо сказала Корал. Ее слова прозвучали как прощание.
– Мне вас тоже не хватало, – ответила Мара, и это было правдой. Она все бы отдала, чтобы так было и впредь.
Когда девочки ушли, Мара вошла в квартиру Талли. Та была на кухне, убирала посуду.
– Ну как?
Мара почувствовала что-то странное в голосе Талли, которая смешно растягивала слова. Можно было подумать, что она уже прилично выпила, хотя для спиртного было еще рановато.
Честно говоря, Маре было плевать. У нее осталось одно желание – забраться в постель, нырнуть с головой под одеяло и заснуть.
–
– Только недолго, – предупредила Талли. – Я взяла напрокат «Молодого Франкенштейна» [15] .
Один из любимых фильмов мамы. Сколько раз мама угрожающе произносила: «Иди-ка сюда» – и склонялась над ней, совсем как Марти Фелдман! И сколько раз Мара закатывала глаза, выражая презрение к старой шутке!
– Отлично! Да, – буркнула она и отправилась к себе в комнату.
15
Пародийная комедия 1974 года, обыгрывающая сюжеты и стандартные ситуации классических черно-белых фильмов ужасов.
11
– Ты в этом пойдешь? – сказала Талли, когда в среду вечером Мара вышла в гостиную. На ней были драные джинсы – расклешенные, с низким поясом – и серая толстовка, на несколько размеров больше, чем нужно.
– И что? Это же групповая терапия, – сказала Мара. – Давай честно признаем, что если меня туда позвали, то мой прикид не имеет значения.
– Ты тут одеваешься, как бомжиха. Разве тебе не хочется произвести хорошее впечатление?
– На страдающих от депрессии подростков? Ни капельки.
Талли встала, пересекла комнату и остановилась напротив Мары. Потом медленно подняла руку и погладила ее по щеке.
– У меня неисчислимое количество достоинств. Есть, конечно, и недостатки, признаю – как дыры на ткани, – но по большей части я изумительный человек. Я сужу о людях только по их делам, даже когда они поступают плохо; я знаю, как трудно оставаться человеком. Дело в том, что я тебя люблю, но я тебе не мама и не папа. И не моя обязанность следить за тем, чтобы ты выросла умной, успешной, приспособленной к жизни. Я могу только рассказывать тебе о маме, когда ты готова слушать, и любить тебя независимо ни от чего. И говорить тебе то, что сказала бы мама – когда я это знаю. Обычно я теряюсь в догадках, но теперь это проще простого. – Она ласково улыбнулась. – Ты прячешься, девочка. За грязными волосами и мешковатой одеждой. Но я тебя вижу, и пришло время тебе вернуться к нам.
Талли не дала ей времени ответить. Взяла за руку, вывела в коридор и потащила за собой, через свою комнату в гигантскую гардеробную, такую большую, что из нее можно было сделать спальню. Там Талли выбрала белую жатую блузку с глубоким треугольным вырезом и кружевным воротником.
– Наденешь вот это.
– Какая разница?
Талли проигнорировала ее слова и сняла блузку с вешалки.
– Самое печальное, что я думала, что выгляжу в ней толстой. А теперь она на мне не сходится. Держи.
Мара выхватила блузку из рук Талли и прошла в ванную. Она не хотела, чтобы
Талли сдернула резинку с длинных волос Мары, распустив их по плечам.
– Ты великолепна. Все мальчишки в группе будут от тебя без ума. Можешь мне поверить.
– Спасибо.
– Хотя нас не интересует, что думают мальчики, посещающие психотерапевта. Это так, к слову.
– Я сама посещаю психотерапевта, – тихо сказала Мара. – Чокнутая.
– Не чокнутая, а в депрессии. Это разные вещи. Пойдем, уже пора.
Мара вслед за Талли вышла из квартиры и пересекла вестибюль. Вдвоем они пошли по Ферст-стрит в старую часть города. На Пайонир-сквер Талли остановилась перед невзрачным, приземистым зданием из красного кирпича, построенным еще до Великого пожара тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.
– Хочешь, зайдем вместе?
– О господи! Конечно нет. Тот парень с подведенными глазами и так считает меня девчонкой из богатых пригородов. Только компаньонки мне не хватает.
– Тот, что был в приемной? Эдвард Руки-ножницы? [16] Какое тебе дело, что он подумает?
– Я просто хочу сказать, что это неудобно. Мне восемнадцать лет.
– Поняла. Ладно. Может, за этой раскраской скрывается Джонни Депп? – Талли повернулась к ней. – Ты знаешь, как добраться до моего дома? Восемь кварталов по Ферст-стрит. Консьержа зовут Стэнли.
16
Эдвард Руки-ножницы – персонаж одноименного фантастического фильма, которого играет Джонни Депп.
Мара кивнула. Мама никогда бы не оставила ее в этом районе города после наступления темноты.
Закинув на плечо ремень кожаной сумочки с бахромой, Мара направилось к зданию, похожему на другие старые кирпичные строения на Пайонир-сквер; внутри было темно – холл узкий и без окон. Под потолком висела единственная лампочка, отбрасывая неяркий свет. Огромная доска объявлений в фойе была усеяна клочками бумаги: объявления о собраниях «Анонимных алкоголиков», о пропавших собаках, продаже машин.
Мара спустилась по лестнице в пахнущий плесенью подвал.
У закрытой двери с надписью «ПОДРОСТКОВАЯ ГРУППА ТЕРАПИИ» она остановилась и едва не повернула назад. Кому, черт возьми, понравится быть членом этой группы?
Она открыла дверь и вошла.
Комната была большой, ярко освещенной. На длинном столе стояла кофеварка, чашки и поднос со сладостями, как на благотворительной распродаже домашней выпечки в школе. В центре комнаты были расставлены по кругу металлические стулья. У каждого стула коробка с салфетками.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
