Светоч русской земли
Шрифт:
– В жару - вся! - сказала мать, положив ей руку на лоб, и шёпотом прибавила.
– Бедная, отмучилась бы скорей!
Стефан стоял, присгорбясь. Он притащил дубовое ведро кипятку и, коверкая губы, смотрел, не понимая, не в силах понять, постичь. От Твери?! Досюда? Столько брела? Такая сила жизни! И - не уже ли умрёт?!
Мать задрала рубаху и показала. На тельце лоснились синие пятна, поднявшиеся уже выше колен, в паху и на животе. "Не спасти!" - сказала мать. У неё - чёрные круги вокруг глаз, она смотрела на девочку и шептала:
– Господи!
– Унеси в горницу! - приказала она сыну. Стефан наклонился над дитятей, но, ощутив смрад гниющего тела, не выдержал, закрыл лицо руками и бросился прочь.
Мария, натужась, подняла ребёнка и понесла, пригибаясь под притолокой, вон из дверей. Она не заметила, с натугой одолев крутую лестницу, что за ней топочут ножки, и в горницу прокрадывается Варфоломей. Мария, в темноте уронив девочку на постель, долго била кресалом. Наконец трут затлел, и свеча загорелась. И тут, оглянувшись в поисках помощи, она увидела своего пятилетнего малыша, который смотрел серьёзно и готовно и, не дав ей открыть рта, предложил:
– Иди, мамо! Я посижу с ней!
Мария, проглотив ком в горле, кивнула и прошептала:
– Посиди! Скоро няня придёт! Вот, - она пошарила в глубине закрытого поставца, - молоко, ещё тёплое. Очнётся, дай ей! - И, шатнувшись в дверях, ушла туда, вниз, где её ждут, и где без хозяйского глаза всё пойдёт вкривь и вкось.
Девочка, открыв глаза, посмотрела горячечно. Варфоломей подошёл к ней и стал гладить по волосам.
– А я всё бежу, бежу...
– бормотала девочка.
– Добежала уже! Спи! - сказал Варфоломей. - Скоро няня придёт! Хочешь, дам тебе молока?
– Молоко! - повторила девочка и, расширив глаза, смотрела, как Варфоломей наливал молоко в глиняную чашечку и подносил ей. Девочка стала пить, захлёбываясь и потея. Потом, отвалившись, показала глазами и пальцем: "И ты попей!" Варфоломей поднёс чашку ко рту, обмакнул губы в молоко и кивнул ей: "Выпил!" Девочка смотрела на него. Жар то усиливался, то спадал, и тогда она начинала что-то понимать.
– Я умираю, да? - спросила она склонившегося к ней мальчика.
– Как тебя зовут?
– Ульяния, Уля!
– Как и мою сестру! - сказал мальчик.
– А тебя как?
– Варфоломей.
– Олфоромей! - повторила она, и спросила:
– Я умираю, да?!
Варфоломей, который шёл за матерью снизу, и видел и слышал всё, кивнул головой и сказал:
– Тебя унесут ангелы. И ты увидишь Фаворский Свет!
– Фаворский Свет! - повторила девчушка. Глаза у неё начали блестеть, жар поднимался волнами.
– И пряники...
– прошептала она, - тоже!
– Нет, тебе не нужно будет пряников, - сказал Варфоломей, продолжая гладить девочку по волосикам.
– Там всё - по-другому. Тело останется здесь, а Дух уйдёт туда! И ты увидишь Фаворский Свет! - повторил он, склоняясь и заглядывая ей в глаза. - Белый-белый, светлый такой! У кого нет грехов, те все видят Фаворский Свет!
Девочка
– Фаворский Свет!..
Двое детей замерли. Но вот девочка вздрогнула, начала шарить руками, вздрогнула ещё раз и вытянулась.
Её глаза похолодели, стали цвета бирюзы и погасли.
Варфоломей, помедлив, пальцами натянул ей веки на глаза, и так держал, чтобы закрылись.
Стефан (он уже давно вошёл и стоял у двери, боясь даже пошевелить рукой) спросил:
– Уснула?
– Умерла, - ответил Варфоломей, и, став на колени, сложив руки ладонями вместе перед собой, начал читать молитву, которую, по его мнению, следует читать над мёртвым телом:
– Богородице, Дево, радуйся! Пресвятая Мария, Господь– с Тобой! Благословенна - Ты в жёнах, и благословен – Плод чрева Твоего...
– Он споткнулся, почувствовал, что надо что-то добавить ещё, и сказал.
– Прими в лоне Своём деву Ульяну, и дай ей увидеть Фаворский Свет!
Теперь всё. Можно встать с колен, и теперь, наверно, ей нужен гробик.
А внизу, в подклете, хлопали двери, и Кирилл, с трудом разлепив веки, сбивая сосульки снега с ресниц и бороды, сказал жене:
– Ещё троих подобрали, и те - чуть живы! Прими, мать!
Ночь. В двери колотится и воет вьюга.
– Вьюга, это - к добру, татары, авось, не сунутся! - толковали ратники, сменяя продрогших товарищей. Передали из рук в руки ледяное железо и охлопали себя рукавицами. Не глядя на полузанесённый снегом труп (давеча один дополз до ограды, да тут и умер), разумея тех, кто внизу, пробормотали.
– Беда!
А боярчата, измученные, всё ещё не спали. Только Петюня уснул, посапывая. Стефан сидел на постели, обняв Варфоломея, и шептался с ним:
– А откуда ты слышал про Фаворский Свет?
– А от тебя! - ответил Варфоломей. - Ты, лонись, много баял о том. С батюшкой... А расскажи и мне тоже!
– Вот пойдёшь в училище, там узнаешь всё, - сказал Стефан. - Далеко-далеко! На юге, где - Царьград, и дальше ещё, там - гора Афон. И в горе живут монахи, и молятся. И они видят Свет, Который исходил от Христа на горе Фавор. Фаворский Свет! И у них, у тех, кто - праведный, от лица исходит Свет, Сияние.