Светские преступления
Шрифт:
— То есть?
Уточняющий вопрос был очень кстати, поскольку я еще только формулировала в мыслях новый взгляд на ситуацию.
— Нейт подставил нас обоих: меня и Люциуса.
— Да уж, похоже.
— Тот уик-энд в Саутгемптоне! Нейт и Моника так хорошо разыграли свою роль, что заслужили по «Оскару»!
— Любовники со стажем делали вид, что только что познакомились?
— Думаю, их роман продолжается. Интересно, они только любовники или еще и сообщники?
— Но как это началось?
—
— Или «Одного поля ягоды», — подсказала Эжени. — Или «Рука руку моет, вор вора кроет».
Я пришла в такое возбуждение, что не могла уже оставаться на месте. Отбросив одеяло, я забегала по комнате.
— Мой муж и Нейт знали друг друга тысячу лет… в смысле Нейт знал всю его подноготную. Ему не стоило труда подставить Люциуса.
— Чего ради?
— Разумеется, ради денег!
— Однако, Джо, деньги достались Монике, а не Нейту.
— Он не мог бы заполучить их другим путем. — Внезапно меня осенило. — Держу пари, рано или поздно эти двое поженятся!
— Ты думаешь? — усомнилась Эжени.
— Помяни мое слово! Если это случится, я буду знать наверняка, что все ради денег подстроил Нейт.
— А если не случится?
— Значит, она.
— Как ты думаешь, способна Моника… как бы это сказать?.. способна она обвести вокруг пальца жулика?
— То есть не выйти за Нейта?
— Вот именно! Истинная авантюристка не любит делиться.
— Я бы предпочла такую развязку. Воображаю, как Нейт кусал бы локти! Для разнообразия это не помешает.
— Как этой женщине удается всех дурачить?
— Как, к примеру, она облапошила меня? Я выросла среди людей со странностями, вот она и показалась мне вполне нормальной. Представь, что живешь в оранжерее. Если кто-то говорит: «Здесь невыносимо жарко!» — ты думаешь, что это с ним что-то не в порядке, потому что для тебя невыносимая жара — простая повседневность. Моника великолепно вписывалась в мою картину мира, и как результат, я доверчиво подставила спину под ее нож.
— А что, у тебя в семье были и убийцы?
— Один точно был. Мой дядя. Он выкрутился, но все знали, что рыльце у него в пушку. Он столкнул жену в окно, потому что считал ее ярмом у себя на шее. По правде сказать, так оно и было, но если бы каждый решал эту проблему таким способом!..
— Это самый надежный вариант! — Эжени подмигнула.
— Никогда не знаешь, что другой может счесть весомым мотивом для убийства…
— К примеру, Моника. Что для нее — весомый мотив? Деньги?
— Вершина мира.
Эжени расхохоталась:
— Ну, там она найдет немало родственных душ! Нигде нет столько преступников, как в высшем обществе.
— Она жаждет быть среди тех, чьи имена не сходят со страниц дорогих изданий. Всегда к этому стремилась.
—
— Да ведь высшее общество — всего лишь групповой самообман! Его не существует. Как нелепо, что кто-то может быть одержим желанием пробраться в иллюзию, обосноваться в мираже! Если вспомнить прошлое, и я не без греха. Я считала истинным удовольствием вращаться в ограниченном кругу людей, большинство которых я не выносила.
— Здесь, в Париже, это особенно заметно. — Эжени пожала плечами. — Хотя я никогда не смотрела на мир с такой точки зрения. Имена и состояния с многовековым стажем… лично мне до них дела мало, но они интересуются только собой. Главная цель их жизни — вызывать у других чувство неполноценности.
— Нью-Йорк не лучше, только я много лет ничего не замечала. Я оказалась в избранном кругу благодаря Люциусу, но оставалась там по своей воле. Мне нравилось быть в компании с лучшими из лучших.
— Джо, ради Бога! Мы обе знаем, какие законченные идиоты там попадаются. На вершине мира столько второсортного товара! Разве не так? Большинство только и умеет, что пыжиться друг перед другом. В конце прошлого года я побывала на званом вечере в доме у наших общих знакомых, но только потому, что там висел Ван Гог, которого мне давно хотелось увидеть. Слава Богу, за ужином мое место оказалось как раз напротив, иначе я умерла бы с тоски — так беспросветно скучен был разговор. Фондовая биржа, инвестиции и тому подобное.
— Это не всегда так, бывают и исключения. Согласись, к этому иллюзорному миру тянется немало интересных людей.
— Возможно, возможно. Я только не могу понять, как по-настоящему выдающаяся личность может кривляться на потеху богатеям.
— То есть?
— Ты уже подзабыла, как все скакали вокруг тебя и особенно около Люциуса; Помнишь, как-то я в шутку назвала его Люциусом Пятнадцатым? Он принял это всерьез и был очень польщен.
— Верно… — Я задумалась. — Люди порой готовы на все, лишь бы потереться среди элиты.
— Не судите да не судимы будете! Везде одно и то же: что в Нью-Йорке, что в Париже или в любой другой столице. В Париже это еще понятно — монархия рухнула, а застарелый снобизм остался. Это что-то врожденное, часть нашей французской натуры, идет в придачу к имени и предкам. А у вас все вертится вокруг денег. Слушай, мне всегда было интересно, как вы решаете, кто достаточно важная персона, а кто нет? В Америке сейчас одни миллиардеры — представляю, как тяжело сориентироваться!
— Не так уж тяжело, — возразила я. — Важная персона — это человек влиятельный в той или иной сфере. Возьмем Муниципальный музей. Самый простой и легкий путь наверх лежит через кресло в тамошнем совете директоров. Кресло, которое наделяет его обладателя большим влиянием.