Светские преступления
Шрифт:
Нейт назначил нашу встречу на два часа, и я сочла за лучшее явиться минута в минуту. Он, однако, заставил меня ждать, на что в прежние времена не отваживался. Я листала в приемной «Форчун», пока секретарша не пригласила меня пройти в двери, что вели во внутренние помещения конторы.
Кабинет был в приятных для глаза зеленых тонах, со сплошным шкафом вдоль одной стены. Нейт сидел с телефонной трубкой возле уха, положив скрещенные ноги на внушительных размеров стол. Он был налегке, то есть без пиджака, ботинок и в расстегнутом жилете. Небрежным
За двадцать с лишним лет моего знакомства с Нейтом кабинет его почти не изменился. Время от времени здесь проводился косметический ремонт, менялись покрытие на Полу и обивка мебели — разумеется, на те же спокойные, солидные тона. Шкаф с книгами по юриспруденции и подписными изданиями оставался неизменным. Только спортивные трофеи нарушали их ровные ряды. На столике в углу все так же красовался вычурный увлажнитель воздуха (если верить Нейту, одно время он принадлежал Фиделю Кастро), кожаный диван у окна ни на сантиметр не изменил своего положения.
Моим любимым предметом здесь был документ в черной лакированной рамке, прямо над головой Нейта, в окружении многочисленных юридических дипломов и почетных грамот. Я всегда питала к нему особое пристрастие не столько потому, что это был подарок Люциуса, сколько из-за настойчивого ощущения, что это квинтэссенция личности хозяина кабинета. Подлинник указа Людовика XVI, за его подписью и печатью. Там, черными чернилами на сером листе пергамента, была выражена благодарность человеку, чье имя история сделала нарицательным, доктору Гильотину. По мнению Людовика, изобретенный им метод был как высокоэффективным, так и гуманным способом смертной казни. Король не подозревал, что подписывает свой смертный приговор.
Мне пришлось выдержать пять минут телефонного разговора, щедро сдобренного адвокатским жаргоном. Повесив трубку, Нейт снял ноги со стола и взялся за ручку и блокнот. Я ждала, когда он соизволит заняться мной. Наконец он поднял глаза.
— Извини, Джо, сумасшедший день. Чем могу быть полезен?
Чтобы как-то справиться с душившим меня гневом, пришлось задержать взгляд на пресловутом королевском указе.
— Ты знаешь о том, что доктор Гильотин в конце концов изменил имя, когда его собственное стало синонимом безысходного ужаса? Вот чудак, правда? Здесь, в Нью-Йорке, такие имена числятся в первой сотне.
Нейт хмыкнул. Помолчали.
— Так в чем дело? Я, знаешь ли, занят!
— Я только хотела поделиться с тобой воспоминаниями о поездке в Париж.
Он озадаченно сдвинул брови, пожал плечами и начал рыться в бумагах.
— Послушай, Джо, я выкроил для тебя время только потому, что ты настаивала на важности этого разговора. Для пустой болтовни это на редкость неудачный день, понимаешь? — Он чертыхнулся, не найдя искомого, и начал двигать ящиками стола.
— Раз так, не буду ходить вокруг да около.
Я открыла сумочку, достала письмо, переданное мне Аннемари
— Даже не заглянешь? — спросила я.
Он адресовал мне бесстрастный взгляд и сделал то, что неизменно меня раздражало, — уперся локтями в подлокотники, соединил кончики пальцев и начал ими постукивать. Молча.
— Лжец! — процедила я.
Никакой реакции.
Я встретила взгляд, совершенно лишенный эмоциональной окраски, и приказала себе не отводить глаза первой. Мы долго сидели, как школьники на состязании «кто первый моргает».
— Чего ты хочешь? — наконец спросил Нейт.
— Правды, хоть раз в жизни!
— О чем?
— Нейт! — Я подавила вздох. — Ты хочешь и дальше играть в игру?
Он поднялся, сунул руки в карманы брюк и задумчиво прошелся по комнате. Без ботинок, в одних клетчатых носках, он выглядел довольно нелепо.
— Так чья это была идея — подставить Люциуса? Твоя или ее?
Нейт повернулся и принял позу, которая, я полагаю, должна была символизировать непринужденность: ноги слегка врозь, торс немного откинут, карманы оттопырены вперед. Свет теперь падал ему прямо на лицо, и оно, как никогда прежде, напоминало застывшую маску.
— Не понимаю, о чем ты.
— О двухстах миллионах долларов.
— Ничем не могу помочь, — сказал он и демонстративно посмотрел на часы.
— Я уже не раз поражалась собственной наивности. — Я поднялась, чтобы уйти. — Это же надо — верить всему, что говорят! В Нью-Йорке ничего не может быть глупее и опаснее.
— Напротив, — возразил Нейт, — я нахожу твою наивность очаровательной.
— Правда? Я думала, без риска победа стоит так же мало, как и без славы, — съехидничала я.
— Только не для меня, Джо.
— На твоем месте, Нейт, я бы приняла все меры предосторожности, прежде чем вступать с ней в брак. У этой милой леди инстинкты пираньи.
— Спасибо за совет. Я приму его к сведению.
Теперь я понимала, почему в Нью-Йорке так трудно получить разрешение на личное оружие. Думаю, будь у меня пистолет, я без колебаний пристрелила бы этого ублюдка.
Однако нельзя было долго предаваться бессильной ненависти к этой парочке. В свете текущих финансовых проблем стоило поразмыслить прежде всего над тем, как расплатиться с долгами.
Не то чтобы я оказалась в нищете, вовсе нет. Я даже не стояла пока ниже черты бедности — по крайней мере с точки зрения тех, кто находился вне избранного круга, где двести миллионов долларов считалось «средним достатком». Конечно, никто уже не назвал бы меня богатой, но простой американец сказал бы, что я неплохо устроилась. Кое-кто на этой планете мог мне даже позавидовать.