Светские преступления

Хичкок Джейн Стэнтон

— Квартиру девять «эф» ограбили примерно год назад. Пришлось установить систему слежения. Лично для меня это прямо-таки гвоздь в… вы знаете в чем. Ничего уже нельзя сделать просто так, все нужно программировать! Правда, можно определить, откуда спускается лифт. Вообще говоря, я не против такого новшества, учитывая, что здесь обосновалось столько сброда.

Это была неприятная новость. Теперь я уже не могла и надеяться незаметно выскользнуть из здания.

Тем временем лифт остановился, дверь открылась, и вышла Моника, вся в черном. Я поздравила себя с тем,

что остановилась именно на этом цвете для Оливы. Вид у Моники был блестящий, почти в буквальном смысле как у змеи, что скользит через осоку к берегу. Высокие каблуки так энергично и целеустремленно цокали по мрамору пола, что я еще раз спросила себя, по силам ли мне уничтожить такое создание.

Мы с Патом стояли в ожидании почти у самой двери. Приблизившись, Моника по-европейски коснулась моей щеки поцелуем, и я ответила тем же исключительно ради Пата (что, если однажды ему придется рассказать об этой встрече со свидетельской скамьи?).

— Как глупо вышло с машиной, — заметила Моника и небрежно бросила швейцару: — Мне потребуется такси!

Пат адресовал мне красноречивый взгляд типа «что я говорил?». То, что он едва терпит Монику, согрело мне сердце.

— Снова вместе, Джо, — сказала та, когда мы уже были в такси. — Совсем как в былые времена.

— Не совсем, — возразила я с бледной улыбкой. — Но я вижу, у тебя все в полном порядке. Выглядишь потрясающе.

— Правда? — Она произнесла это почти как утверждение. — Пожалуй, немного утомлена. Вчера пришлось побывать на долгом и нудном ужине.

— Где? — не удержалась я.

— У Лаури.

— Ну и каково в совете директоров?

— Скучно, но сказочно.

— Разве? Ты в самом деле находишь, что заседания скучны? Вот уж никогда бы не подумала…

Моника повела плечами и сменила тему.

— Как вспомню, сколько ты натерпелась, сердце так и разрывается! — сказала она липким, как патока, голосом. — Я тебе глубоко сочувствую. Есть какие-нибудь хорошие новости?

— Нет. Сделай одолжение, не касайся этого, — пробормотала я, встревоженная тем, что вымышленная болезнь успела совершенно вылететь у меня из головы.

Остальную часть пути мы ехали в молчании.

Глава 32

Около часу дня мы с Моникой вошли в кафе «У мопса». Здесь всегда было как-то особенно уютно благодаря цветным фотографиям собак по стенам, белым передникам официанток и длинным скамьям с кожаной обивкой. Метрдотель лично усадил нас за круглый стол в передней части зала, у панорамного окна, то есть на самом престижном пятачке зала (по крайней мере для тех, кому не все равно, где сидеть). Меня порадовало не только то, что он меня еще помнит, но и возможность попасться на глаза какой-нибудь завзятой сплетнице.

Я заказала стакан белого вина, а Моника — минеральную воду перье. Я расценила это как верный признак интенсивной светской жизни. В том кругу, где она теперь вращалась, за популярность расплачиваются отказом от маленьких удовольствий. Сомнительное внимание папарацци вынуждает женщину свести спиртное к минимуму, а то

и вовсе забыть о нем. Я годами не прикасалась к алкоголю, пока мы с Люциусом бывали в свете (зато теперь только и делала, что смотрела в стакан).

— Посмотрим, нет ли на дне какой истины, — заметила я, когда принесли заказ.

Моника даже не улыбнулась. Я совсем забыла, что у нее плоховато с чувством умора. Когда подали еду (мясной пирог, фирменное блюдо заведения), она не сразу принялась за свою порцию, а некоторое время ерзала по скамье, стараясь заглянуть в каждый уголок зала.

Ленч оказался для меня занимательным во многих отношениях сразу. В прежние времена Моника таила от меня важный секрет, поэтому ее речи, манеры, шарм — все было тонко рассчитанным и насквозь фальшивым. Она пребывала на сцене, а я простодушно внимала ей и верила каждому слову. Теперь мы поменялись ролями, вот почему мне не составило труда быть до тошноты любезной и покладистой. Моника переняла от меня стиль, а я от нее — наглость и теперь кривлялась вовсю, изображая прежнюю Джо, наивную, как ребенок.

Сторонний наблюдатель решил бы, что мы едва знакомы и лишь пытаемся завязать отношения. За едой мы говорили только о светской жизни: где Моника бывает, кого видит, что планирует. Обсудили наших общих знакомых, причем я узнала много нового и занятного. Это было очень кстати, ведь я так долго была за пределами светского общества, что совсем потеряла с ним связь. Зато Моника вполне усвоила искусство сплетни и взахлеб делилась со мной последними новостями. В числе прочего выяснилось, что Дик Бромир выпутался и был теперь вне опасности.

Постепенно мне удалось перевести разговор на дела домашние. Я осведомилась, каково иметь сразу два места жительства, и Моника с готовностью пустилась в рассказы о Пятой авеню и Саутгемптоне. Выходило, что часть моего бывшего персонала, в том числе садовник и повар, взяли расчет. Это позволило ей к слову вставить, что «хорошей прислуги теперь не найти».

Моника говорила, а я жадно впивала информацию о том, кто у нее работает, какие имеет обязанности, когда приходит и уходит — особенно в нью-йоркской квартире. В скором времени это должно было мне пригодиться. Например, я узнала, что Моника не любит держать прислугу прямо в квартире и потому сняла для двух своих горничных, сестричек из Сальвадора, комнатку из числа подсобных помещений, где ютился обслуживающий персонал здания: ремонтники, мойщики окон и тому подобное. Одна из сестер каждое утро в половине девятого приходила подать ей завтрак.

— Ты же знаешь, я не в состоянии проснуться, пока не выпью кофе с молоком. Эта девица — полная идиотка, но кофе варит такой, что ложка стоит, и квартиру вылизывает чуть ли не языком.

— Повезло! Помнится, я звонила тебе, и трубку взял какой-то англичанин. Очень внушительный голос.

— А, это Трейвис, в прошлом дворецкий у кого-то из королевского семейства. Я пыталась расспросить, но он отмалчивается. Вообрази себе, подписал обязательство о неразглашении. Я заставила его подписать такое же. Он просто находка!