Светящийся
Шрифт:
Хэллоранн глянул в ясные, синие глаза инспектора и отказался от попытки изложить свою версию о сыне, находящемся в убийственном положении. Этот инспектор не Квимс — его не обведешь вокруг пальца. Он молча вытащил бумажник.
— Чудненько, — сказал полицейский, — давайте посмотрим, сколько вы отвалите мне за мою доброту.
Не говоря ни слова, Хэллоранн достал из кармана водительское удостоверение вместе с флоридской регистрационной карточкой и протянул их дорожному инспектору.
— Очень мило, настолько мило, что вы заслуживаете награды.
— Какой? —
— Когда запишу ваши номера, я позволю вешать мне лапшу на уши, сколько вам будет угодно.
— О Боже, — простонал Хэллоранн. — Начальник, мой рейс…
— Ша, — сказал инспектор, — не выступайте.
Хэллоранн закрыл глаза.
Он прибыл в аэропорт в 6.49, с тщетной надеждой, что его рейс отложен. Но ему не пришлось даже справляться. Монитор над входом в аэропорт сообщил, что самолет, следующий рейсом 901 на Денвер, отбыл в 6.40. Девять минут назад.
— О, черт бы их побрал, — произнес Дик Хэллоранн.
И снова тяжелый, удушливый запах апельсинов ударил ему в ноздри вместе с оглушительным, ужасающим криком:
!!!Приди, пожалуйста, приди, Дик, пожалуйста, приди!!!
34. На лестнице
Незадолго до переезда из Вермонта в Колорадо Торрансы объявили о распродаже коллекции альбомов старой танцевальной музыки. Пластинки шли во дворе по доллару за штуку. Среди них была любимая пластинка Денни — песни в исполнении Эдди Кохрана, мальчика-певца, рано умершего.
И теперь, в четверть восьмого (местного времени), когда Дик Хэллоранн рассказывал Квимсу сказочки о белом дружке своей бывшей жены, Денни сидел на ступеньке лестницы, где-то посредине пролета, перекидывая из руки в руку красный мячик, и мурлыкал монотонно песенку из того альбома: «На десятом этаже моя милая живет, лифта нет, и я опять буду лестницы считать. Раз — ступенька, два — ступенька, раз — пролет, другой — пролет. Раз, два, три, четыре, пять… шесть, семь, восемь — на десятом не захочешь танцевать».
Мать села на ступеньку рядом с ним и увидела распухшую нижнюю губу, кровь на подбородке. Сердце екнуло у нее в груди.
— Что случилось, док? — спросила она, уверенная, что это Джек ударил его. Вне всякого сомнения. Что же будет дальше? Колеса судьбы вращаются и возвращают вас туда, откуда вы начали.
— Я вызывал Тони, — сказал он, — в бальном зале и, вероятно, свалился со стула. Уже не болит, только чувствую, как распухла губа.
— Ты говоришь правду — так все и было? — допытывалась она, с тревогой глядя на сына.
— Папа меня не трогал, — ответил он. — Сегодня не трогал.
Мать взглянула на него с суеверным страхом — он прочел ее мысли. Проник… в мысли…
— Что он… что Тони сказал тебе?
— Неважно, — ответил сын спокойно, даже равнодушно.
— Денни! — Она схватила его за плечо
Мы делаем все, чтобы погубить мальчика, и не только Джек, но и я. А может быть, не только мы одни: отец Джека, моя мать — они тоже вносят свою лепту, разве не так? Этот отель, полный призраков… Почему бы ему не заполучить еще одну парочку привидений? Это не Денни, а чемодан, который рекламируют по телевидению, — его бросают с самолета, кидают под колеса машин, кладут под барабаны дробилки — а он остается целехоньким. Прости меня, мальчик.
— Неважно, — повторил Денни. Мячик опять запрыгал под легкими шлепками его руки. Тони больше не может приходить. Ему не разрешают. Его выпороли.
— Кто не разрешает?
— Люди из отеля, — Денни взглянул на мать ожившими глазами, глубокими и испуганными. — Все вещи в отеле… разные вещи… Отель просто полон… вещами…
— Ты снова видишь?..
— Я не хочу видеть, — произнес мальчик тихо и уставился на мяч. — Но я слышу их по ночам. Они вздыхают, как ветер под стрехой. Шепчутся на чердаке. В подвале. В комнатах. Повсюду. Я сам виноват, потому что я… ключик, маленький серебряный ключик.
— Денни… не растравляй себя так…
— Но и отец тоже, — сказал он, — и ты, мама. Отель требует всех нас. Он обманывает папу, старается убедить его, что он нужен отелю в первую очередь. А на самом деле отель требует к себе меня, но заберет… нас всех.
— Если бы только снегоход…
— Они не позволят папе взять снегоход, — сказал Денни тихо. — Они заставили его забросить какую-то деталь от снегохода в снег. Я видел это во сне. И папа знает, что в номере 217 лежит мертвая женщина. — Денни взглянул на мать темными испуганными глазами. — И вдруг заключил: — Не имеет значения, веришь ты мне или нет…
Мать обняла его за плечи.
— Я верю тебе, мальчик. Скажи правду, отец собирается причинить нам зло?
— Это они хотят заставить его. Я вызвал мистера Хэллоранна. Он предупреждал, что если понадобится мне, то я должен позвать его. Я звал, зову, но почему-то мне это ужасно трудно. Хуже всего то, что я не знаю, дошел ли до него мой зов. Вряд ли он может мне ответить на таком большом расстоянии. Да и для меня это слишком далеко. Завтра…
— Что завтра?..
Он покачал головой: «Ничего».
— Где он… где отец сейчас?
— В подвале. Он сегодня не выйдет из подвала.
Мать вдруг резко поднялась.
— Посиди тут, я сейчас вернусь.
При свете флюоресцентных ламп кухня выглядела холодной и пустой. Венди подошла к магнитной стойке, на которой висели кухонные ножи, и взяла самый длинный и острый из них. Завернула его в полотенце и вышла, погасив свет.
Денни по-прежнему сидел на лестнице, отрешенно перебрасывая мяч из руки в руку. Он напевал: