Свидание в аду
Шрифт:
Они стояли возле закраины бассейна. На листе водяной лилии сплелись две стрекозы.
– Взгляните на них, – проговорила герцогиня внезапно охрипшим голосом.
«Да ведь она просто какая-то полоумная, помешанная», – решил Жан-Ноэль.
Он перевел взгляд со стрекоз на лицо старой герцогини.
Она была одновременно отвратительной и жалкой. Кровь прилила к ее выступающим скулам. Старческие глаза с накрашенными тушью редкими ресницами слезились.
И в первый раз в жизни Жан-Ноэль почувствовал, что он сильнее человека, оказавшегося рядом с ним, почувствовал,
Посреди водяной чаши юный Вакх выжимал гроздь винограда в пасть льва…
– Но скажите, tesoro, вы нормальный юноша?.. Я имею в виду – в физическом смысле… – произнесла герцогиня вполголоса, но с тем же пылом.
– Да… – протянул Жан-Ноэль. – Но только вот… Ничего не могу с собой поделать: я не способен думать о любви, когда нуждаюсь в деньгах.
На сей раз он сказал правду.
– Но ведь денег у меня сколько угодно, мой ангел, вы это отлично знаете! – воскликнула герцогиня. – И мой девиз: «Если хватает для одного, хватит и для двоих». К тому же я создана, чтобы дарить! И с радостью избавлю вас от всех забот, если они мешают вам быть мужчиной! Что нужно сделать? Сколько?
Жан-Ноэль не ответил. Он подсчитывал. «Миллион? Могу ли я попросить у нее миллион? Но тогда мне придется подчиниться. Двести пятьдесят тысяч франков – это, конечно, было только вступление. Ну а уж дальше… Но смогу ли я?»
– Ах, сокровище мое! Знаете, в первый же раз, когда я увидела вас на том балу, два года назад, – снова заговорила герцогиня, – и когда вы пригласили меня танцевать или, быть может, я вас сама пригласила, уже не помню… так вот, я почувствовала, что меня бросило в жар, от вас исходили какие-то флюиды. Я ощутила удар, понимаете, удар, как от электрического тока… А тот день, когда мы сидели в моей гондоле во время похорон нашего милейшего Пимроуза, когда мы вместе плыли по тихой лагуне, направляясь к кладбищу, – день этот останется одним из лучших воспоминаний в моей жизни.
Герцогиня волновалась, как девочка, и ее костлявая грудная клетка высоко вздымалась.
«Сколько времени она еще может прожить?» – подумал Жан-Ноэль.
– Сколько дивных минут я подарю вам, дорогой! – продолжала она. – Мы можем жить в моих дворцах в Италии, можем отправиться в кругосветное путешествие. Я покажу вам весь мир! У вас будет все, что захотите…
Он наклонил голову точно в глубокой задумчивости, потом выпрямился, и на его лице появилось выражение печали и оскорбленного достоинства.
– Нет, Лидия, не искушайте меня. Это невозможно, – сказал он. – Поймите же, я не могу согласиться на то, чтобы вы меня содержали, не могу. Как это будет выглядеть со стороны?
– Но что нам до мнения других, если речь идет о любви? Неужели вы обращаете внимание на пересуды?
– Дело не во мнении других, а в моих собственных взглядах. Я бы стал презирать себя… А потом, я должен подумать и о своем будущем. Без сомнения, я чудесно прожил бы несколько месяцев, ну а дальше? Я должен сделать хоть какую-нибудь карьеру. И у меня, не забудьте, есть сестра, о которой я обязан позаботиться… Ведь мы – двое разоренных
Он мысленно перебирал различные возможности – дарственную запись или завещание в его пользу. Как бы ей это подсказать? И внезапно в его голове мелькнула новая мысль. Почему бы Лидии не удочерить Мари-Анж или не усыновить его самого? Невольно он все еще смотрел на нее как на бабушку.
– В таком случае, мой дорогой, – начала герцогиня де Сальвимонте, внезапно становясь серьезной…
И Жан-Ноэля на мгновение невольно охватил панический страх: он подумал, что его доводы убедили ее и она сейчас пойдет на попятную.
– В таком случае я торжественно объявляю вам: почему бы нам не пожениться? Все женщины, как вы знаете, хотят выйти замуж. А у меня в этом деле есть опыт, ведь я вдова.
Несколько мгновений Жан-Ноэль не мог прийти в себя – так он был ошеломлен.
– Ну да, это самое правильное решение, – продолжала старуха, вновь настроившись на лирический лад. – У вас будет вполне достойная роль. И никто не посмеет сказать, что вы у меня на содержании. Ведь брак – это союз двух людей. Денежные вопросы, которыми мне, увы, приходится заниматься, – все эти дворцы, земельные владения, дворецкие, – всем этим должен ведать мужчина. И это прекрасное положение, можете мне поверить! Я же создана для любви, и только для нее!
Жан-Ноэль быстро прикинул в уме: ее собственное состояние, да еще и состояние Бена, которое она недавно унаследовала… Он был потрясен открывшимися перед ним головокружительными возможностями.
«Только безумец, – подумал юноша, – откажется от такого богатства, когда оно само плывет тебе в руки».
Их брак покажется в обществе смешным? «Никогда состояние в сорок миллионов не покажется смешным, – сказал он себе. – Нет, это просто божье благословение. На близость с нею до свадьбы я не пойду. А там видно будет…»
Жан-Ноэль позволил старой герцогине еще несколько минут убеждать и упрашивать его принять решение, которое уже было им принято.
– Итак, дорогой? – спросила она.
– Итак… дорогая… думаю, что мы будем с волнением вспоминать и этого фавна, и этого льва, и этот сад, – ответил Жан-Ноэль, уже входя в новую роль, которая заключалась в том, чтобы на вес золота продавать будущей супруге самую жалкую иллюзию своей нежности.
Моргая подведенными глазами, она встала на цыпочки и подставила ему губы для поцелуя.
– Это второй самый чудесный день в моей жизни, – проговорила она. – И по-моему, он даже затмил первый.
Они вышли из сада. Жан-Ноэль шел чуть позади герцогини и думал: «Если мне повезет, то она не протянет больше двух или трех лет».
Старуха же была полна радостного ликования, как юная девушка.
Однако она не рассчитала своих сил и пошла слишком быстро; зацепившись каблуком о край тротуара, она неожиданно споткнулась. Не подхвати ее Жан-Ноэль, она упала бы и размозжила себе голову о камень. Он испугался, что его тайные надежды исполнятся слишком рано, и так поспешно кинулся на помощь герцогине, что та приняла это за свидетельство любви.