Свирепый

Солсбери Дж. Б.

Ее плечи поникают, и она опускает подбородок, покачивая головой.

— Боже, Хейс. Я и понятия не имела.

— Конечно, ты не знала. Как ты могла? Ты же, блядь, исчезла!

Вместо того чтобы отчитать меня за крик, она проводит рукой по лицу.

— Да.

— Куда ты пропала? Полагаю, ты родила Хейван не в Южной Америке, пока строила школы.

Она качает головой.

— Они отправили меня в дом для незамужних матерей в Денвере. По их плану я должна была отдать Хейван на усыновление, а потом вернуться в Нью-Йорк

и закончить школу. — Она выдыхает, а затем находит своими ярко-зелеными глазами мои. — Я не могла этого сделать. Не могла отдать ее. Я взяла деньги, которые ты мне дал, и переехала в Маниту-Спрингс вместе с Хейван. И никогда не оглядывалась назад.

— А твои планы? Школа?

— Хейван стала моим новым планом.

— Ты так и не закончила. — Черт, это больно. У нее никогда не было шанса закончить школу.

— Нет.

Ванесса была самым умным человеком из всех, кого я знал. Боже, она бы так далеко зашла, если бы у нее был шанс. Но Несс бросила все ради Хейван. А я тем временем поступил в юридическую школу и закончил ее, и ничто меня не сдерживало.

— Мне жаль.

— Не стоит. — Она гордо поднимает подбородок. — Я ни о чем не жалею.

— Ты когда-нибудь выходила замуж? — Не знаю почему, но я затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Нет. А ты?

Я качаю головой, выпуская весь воздух из легких.

— Чем ты занимаешься?

— Большую часть детства Хейван я подрабатывала. Ну, знаешь, официантка, розничная торговля...

Я вздрагиваю.

— Какая пустая трата интеллекта и таланта.

Она наклоняет голову так, как делает, когда готовит колкость.

— Что за чертов снобизм, Хейс? В тяжелой работе нет ничего постыдного на любом уровне. Боже, ты говоришь как мои родители.

— Да, и как моя семья.

— Забавно, но ни от Хадсона, ни от Кингстона я не уловила атмосферу элитарного придурка. Должно быть, это дар, присущий только тебе.

Странное чувство зарождается в моем желудке и распространяется на грудную клетку. Прилив энергии заставляет мое сердце колотиться сильнее от силы чего-то чуждого, что я не могу сдержать. Без предупреждения на меня обрушивается взрыв смеха.

Этот звук пугает Ванессу и заставляет ее вздрогнуть.

Я поднимаю руку в знак извинения, но не могу перестать смеяться.

— Что смешного? — спрашивает она с нотками замешательства в голосе. Но я продолжаю смеяться. В конце концов она улыбается. — Что?

— Прости, — выдыхаю я, отчаянно пытаясь перевести дыхание. — Ты права. Это действительно только мой дар. — Я продолжаю смеяться, и, черт возьми, это так странно, и не могу сказать, что это хорошо. Я чувствую себя незащищенным. Открытым. — Черт, Несс, ты единственная, кто когда-либо тыкал меня в мое дерьмо. — Теперь я только хихикаю. Прочищаю горло и беру себя в руки. — Полагаю, это твой дар.

— Скорее, проклятие, — говорит она без юмора.

Я вытираю глаза, удивляясь, почему они кажутся влажными,

и, наконец, достаточно успокаиваюсь, чтобы говорить внятно.

— Итак, ты официантка. — Не могу поверить. Ее родители, должно быть, обделались.

— Вообще-то я генеральный директор и разработчик довольно успешного приложения.

Вот это меня не удивляет.

— Ни фига себе.

— То, над которым я работала дольше всего, только что получило предложение о покупке. Они прислали предлагаемый контракт.

— Правда? — Черт. Малышка Несс без диплома о высшем образовании — технологический предприниматель.

— Да, правда. — Она прикусывает губу. — Наверное, нужно попросить отправить сюда мой компьютер.

— Я посмотрю контракт для тебя.

Теперь настала ее очередь смеяться.

— Нет, спасибо. Я найду для этого юриста.

— Я и есть юрист. Корпоративный юрист с многолетним опытом работы с контрактными соглашениями.

Она складывает полотенце для посуды, которое сжимала в руках.

— Ты мне не по карману.

— Мне не нужны твои деньги.

— Я справлюсь.

— Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?

— Я прожила столько времени без тебя, Хейс, и все было в порядке. Нет причин полагать, что теперь мне нужна твоя помощь.

— Это глупо.

— Боже, как же ты красноречиво изъясняешься. — Она бросает полотенце для посуды мне в грудь и поворачивается, чтобы уйти. — Я иду спать.

— Подожди, Ванесса.

Она замирает, но не оборачивается.

— Давай я дам тебе новый номер телефона Хейван. — Я достаю свой телефон. — Какой у тебя номер? Я пришлю его тебе.

Она диктует десять цифр, и я отправляю ей номер, а затем сохраняю номер Ванессы в своих контактах.

— Не могу поверить, что мне приходится узнавать у тебя номер моей дочери. — Она быстро уходит в свою комнату.

— Нашей дочери, — шепчу я.

Я оставляю грязную посуду на уборщиц и беру бутылку текилы в постель.

Ванесса

Этот человек приводит в ярость.

Впрочем, он всегда таким был.

Спустя семнадцать лет мы снова начали спорить, как будто это наш родной язык. Хейс толкает, я отталкиваю сильнее, и так по кругу, пока мы не оказываемся в одной постели. Именно в постели вся эта огненная энергия превращалась во взрывную сексуальную химию.

Те дни давно прошли.

Интенсивность, которая заставляет нас ссориться, останется там, где она есть. Как бы я ни скучала по его взгляду, словно он изголодавшееся животное, а я — его следующая еда.

Я забыла, как его карие глаза искрились золотом, когда мы вот так припирались. Как мужчина может так злить меня и в то же время вызывать сексуальное желание, выше моего понимания.