Свободные
Шрифт:
– Из-за него погибла моя подруга! – Дышать совсем невозможно, однако я продолжаю. – Когда я увидела ее, она едва стояла на ногах после дозы. Пару раз при мне ее выводили на…, на работу. Я пообещала, сказала, что вытащу ее оттуда, но…
– О ком вы говорите?
В поисках помощи смотрю на отца. Он все также молчит. Нежно касается пальцами моего запястья и кивает. Впервые я чувствую, что могу на него положиться.
– Я говорю о…, - закрываю глаза. Давай! Скажи! Сделай это! – Говорю о Софье Неловой.
Мужчина ошеломленно вскидывает брови.
– Мы пытались сбежать, - продолжаю я сбивчивым голосом, - но ничего не вышло. Не вышло для Сони. Появилась охрана, и я…
Резко отворачиваюсь. Перед глазами стоит бледное, красивое лицо блондинки, и мне вдруг становится так плохо, что бок взвывает от боли. Почему же я не нажала на курок?
– Софья погибла?
– Ее убили!
– рявкаю я. – Ее убили наемники этого человека! И вы хотите, чтобы я спокойно жила дальше? Закрыла на это глаза? Меня спас случай. Но что будет с остальными? Так много людей пострадало лишь от того, что вы боитесь бросить ему вызов!
– Зои, - встревает отец. Видимо, я перехожу черту.
Приходится взять себя в руки.
– Вы должны мне помочь.
– Поймите, даже выиграв дело – мы проиграем.
– И что вы предлагаете?
– Забыть.
– Меня это не устраивает. – Неожиданно для себя резко подрываюсь на ноги. Плевать, что бок колет. Я вскидываю подбородок и гневу шепчу, - вы понимаете, сколько людей пострадало, а сколько еще пострадает? Ваше бездействие – губительно!
– Я подключу органы, мы съездим на место преступления, - прокурор кивает, - но я не собираюсь обещать вам того, чего не сумею выполнить. Опуститесь с небес на землю, Зои! Вы выжили! Вы – свободны.
– Свободна? За мной будут следить, я на прицеле у каждого, кто так же, как и вы, боится Валентина. Разве это свобода? И знаете, я не прошу вас спасти меня, я прошу вас спасти тех, кто остался в том здании; кто ждет, что за ними придут. Как и Соня ждала. Ее родителям, вы прочитаете подобную тираду?
– Я бы хотел помочь.
– Так помогите!
– Сереж, - Константин поднимается с высокого, кожаного кресла, - я прекрасно понимаю тебя, знаю, о чем ты говоришь. Но мы бьемся о закрытую дверь уже столько лет. Пора что-то менять.
– Менять? Он держит не только притоны, ты же в курсе. В его руках органы, местные власти, подпольные клубы... Бросая вызов Валентину, мы бросаем вызов всему городу.
Порывисто заправляю за уши волосы. Мне неожиданно становится не по себе. Мужчина прав. Как сражаться против населения? Кто-то на стороне Болконского из-за денег, кто-то от страха, но, тем не менее, добрая половина Питера вступится за него, не имея иного выбора.
– Надо хотя бы попытаться, - пожимая плечами, шепчу я. – Что нам нужно?
– Признание.
– Он
– Хотя бы в чем-то одном, - поясняет прокурор. – Иные доказательства его адвокаты сметут молниеносно. Вы ведь слышали о деле Роберта Дерста? Миллиардер с Манхеттена, который не подвергся казни даже после расчлененки.
– Но Болконский ведь никогда не признает свою вину!
– Значит, никогда и не сядет.
Мои руки опускаются. Я слабо покачиваюсь в сторону и закрываю пальцами глаза. Что теперь? Бессмысленно биться за то, что никому не нужно.
Я говорю, что хочу подышать свежим воздухом и выхожу из кабинета. Десятки глаз провожают меня взглядом вдоль коридора. И я почему-то вспоминаю первый день в школе.
– Ты в порядке? – голос Теслера холодный, но такой знакомый. Нерешительно сплетаю наши пальцы и киваю.
– Дело вряд ли откроют.
– Как мы и думали.
– Так ты думал, - потираю живот и морщусь от слабой боли, - а я надеялась.
– Значит, приступаем к плану Б? – Андрей поправляет мои спутанные волосы. Я закрываю глаза, наслаждаясь прикосновениями, и едва слышно выдыхаю. Мне неожиданно становится жутко страшно, потому что я не хочу приступать к плану Б. Не хочу! – Ты готова?
Нет!
– Да, - шепчу я. Все-таки распахиваю глаза и испуганно притягиваю его к себе как можно ближе. Жадно вдыхаю запах его кожи, прохожусь пальцами по густым, угольным волосам и пылко шепчу, – пообещай, что все получится.
– Зои…
– Пообещай!
Андрей отстраняется. Сводит густые брови и смотрит на меня так, как смотрел раньше: сосредоточенно и серьезно, будто совсем не боится будущего. Будто вообще ничего не боится.
– Ты помнишь, что должна делать? – киваю. – Тогда не медли. Скоро мы встретимся.
– Я не хочу отпускать тебя, - глаза наполняются слезами. Я чувствую: грядет нечто такое, чего я не смогу пережить. Вижу за поворотом лицо Болконского и ужасаюсь: наверно, его тоже вызвали для дачи показаний. – Он не оставит нас в покое!
– Именно поэтому мы делаем то, что делаем.
Валентин подходит к выходу. Останавливается перед нами и улыбается фальшивой, ледяной улыбкой. Затем косит на Теслера. Я думаю, он так и будет молчать, как вдруг слышу всего один вопрос, от которого по коже проносятся тысячи мурашек.
– Как поживает твоя сестра, Андрей?
Парень напрягается. Ощущаю, как сжимаются в кулаки его руки, как он подается вперед, однако Валентин идет дальше. Вновь одаряет нас натянутой ухмылкой и скрывается за дверью. Воздух наполняется электричеством, искрами. Теслер шумно выдыхает и говорит:
– Неважно.
– Что?
– Его слова. Он говорит их специально, чтобы вывести из себя.
– А есть за что цеплять? – вижу, как за стеклом Болконский идет в сторону своей машины. Водитель распахивает перед ним дверцу, приклоняет голову, словно Валентин – король давно вымершей цивилизации, и мое лицо перекашивает от гнева. – Он даже не испытывает вины.