Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
Действует не хуже медитации, выкидывая ненужный хлам из головы.
Постепенно все становится на свои места. Цепочка выстраивается и к концу второго дня я удовлетворенно смотрю на проделанную работу в квартире Стаси. Светлая кухня и прихожая, выровненный высокий потолок и обновленные люстры в стиле лофт. Думаю, хозяйка будет довольна и не разозлится, если я воспользуюсь ее стиральной машинкой пару раз в ее отсутствие. Мою привезут только через несколько дней.
Отвлекаюсь на звонок, выкидывая вещи из стиралки и засыпая их сверху своими из принесенной корзины. Разбираю их на
Договариваюсь о встрече. Усталость дает о себе знать, и я чувствую себя некомфортно, но покончить с отчетом отца нужно сегодня.
К вечеру вновь оказываюсь в офисе с папкой документов и распечаток, кидая их на рабочий стол Никитина старшего.
Просматривает ее, меняясь в лице несколько раз.
Примерно этой реакции я и ожидал от человека узнавшего, что в его команде целая паучья сеть подставных лиц.
– Что хочешь взамен? – откидывает бумаги, поднимая на меня взгляд.
Не сомневался. Никитин никогда позволит себе остаться в долгу, даже перед собственным сыном.
– Я присмотрел себе офис под архитектурное агентство, – сажусь за стол напротив него. – Пока улажу все вопросы с документацией и организационными процессами, месяца два пройдет. Команду практически собрал. Как только будет готово, подадим заявку на тендер по реставрации «Дома Амфибий». Нужна строительная организация, которой смогу доверить работу в здании. Проектировщика пригласим из Москвы, все рабочие нюансы по факту обговорим с ним на месте.
– Настолько уверен, что тендер одобрят? – приподнимает удивленно бровь. – Даже если и получится, не факт, что проект отдадут агентству, которое впервые в глаза видят. У нас в городе все так легко не решается, сын.
Где-то внутри меня царапает это слово. «Сын»… слишком снисходительно оно звучит из его губ.
– Спорим? – хмыкаю, отстукивая пальцами по столешнице. – Все вопросы с тендерами беру на себя.
– Самонадеянно... – улыбается отец. – А давай... В случае победы на несуществующем тендере, я продвигаю твое агентство у своих клиентов.
– А в случае поражения?
– Ты оставляешь Стасю в покое и уезжаешь из города.
Внутри что-то вздрагивает, скручивает в болезненный узел и разливает жаром по всему телу.
– Слишком неравноценные ставки, тебе не кажется? – выдавливаю из себя, закашливаясь и прикрывая на мгновение глаза от усталости. – Не терпится избавиться от меня? Нужно было с мамой постараться и еще как минимум одного, достойного отпрыска родить.
– Чтобы вы на хрен поубивали друг друга за возможность получить кампанию? Мне вас со Стасей на свою голову достаточно.
– Не вижу за тобой очереди, горящей желанием получить наследство, – отзеркаливаю. – Разорвать на части, да. Сохранить и приумножить – вряд ли. Да ты и сам не в состоянии за своим детищем проследить. Расплодил крыс по офису… Теряешь хватку? Стареешь?
Взгляд у обоих в мгновение стеклянеет.
– Тебе надоест с ней играть, а нам с мамой ее потом вытаскивать.
– Мы оба взрослые, и не нуждаемся ни в чьей опеке, – чеканю холодно.
– Уверен? – упирает локти о стол, прижимая пальцы к губам. – Что вы будете делать, когда ты захочешь ребенка?
– Мне нужна Стася,
– Сейчас да, а позже? Любовница? Суррогатное материнство или заставишь ее пройти через выкидыш еще раз?
– Не вмешивайся в мою жизнь, ты о ней ничего не знаешь.
– Я пытаюсь спасти тебя от опрометчивых поступков.
– Спасибо за заботу, отец, я обязательно ее проигнорирую, – встаю, едва сдерживая себя в руках. – И да, – стучу пальцем по брошенной на стол папке. – Не за что.
Выхожу из офиса, понимая, что меня ведет. Не от злости или усталости. От раздражения. К себе, отцу, к городу. Ощущение подкатывающей тошноты к горлу не отпускает.
Он прав, я знаю это… Так же как и понимаю, что мелкая скорее со мной расстанется, чем доведет до подобного. О суррогатном материнстве вообще молчу. Для нас обоих это будет хуже измены. Не понимаю, как поступить правильно в такой ситуации.
В мыслях раздрай. Ненавижу это состояние.
Прихожу в себя, паркуя машину у дома. Как сюда попал не помню. Перевожу взгляд на темные окна тринадцатого этажа и внутри все стягивает.
Хочу увидеть ее улыбку. Почувствовать мелочь в своих объятиях и убедить себя, что между нами все в порядке.
Набираю номер телефона.
Абонент не отвечает.
Оставляю записку на столе отремонтированной кухни и сваливаю к себе.
Падаю на диван гостиной, где меня мгновенно прижимает тяжелой кошачьей тушей. Укладывается рядом, отталкивая подальше от края и мурча на ухо, как заведенный трактор. Но сегодня меня это не раздражает, и даже немного успокаивает. Выдыхаю, почесывая урчащее животное за ухом. Притягиваю к себе, медленно погружаясь в состояние полудрема.
* * *
Ее всего неделю, как выписали из больницы. Бледную и худющую. С проколотым спицами бедром после операции. И я не знаю, чем ей помочь.
Бегаю вокруг нее, как заведенный, и она пытается улыбаться в ответ, каждый раз уверяя меня в том, что в случившемся нет моей вины.
Но я ей не верю. Пытаюсь отвлечь от рутины. Приношу любимые вкусняшки после универа и выискиваю интересные книги в магазинах по дороге домой. Смотрим вечерами фильмы с поп-корном и учимся складывать оригами из подручных бумажек, смеясь, когда из этого ничего не получается.
Она тянется ко мне, и я не могу этому сопротивляться, все чаще замечая, как вечерами засыпает на моем плече, со мной в обнимку.
Ей так спокойнее. Мне тоже… зная, что смогу помочь ей выполнить любую просьбу в случае необходимости.
– Зайди ко мне! – требует отец, как только я в очередной раз появляюсь из комнаты мелкой.
Молча следую за ним, готовясь к моральной взбучке.
– Вы слишком близко друг к другу, – садится за стол, и я вздергиваю вопросительно бровь, делая вид, что не понимаю, о чем он. – Стася не подпускает никого к себе, кроме тебя.