Сводный монстр
Шрифт:
— Полегче, вцепился, как макака, — буркнула я, сбрасывая его руку. Он снова дернулся и поморщился от боли, вызывая во мне новую волну раздражения. Как будто это я тут мистер Зло. — Обезболивающие есть?
— Да, — коротко ответил он, прикрывая глаза и откидываясь на подушки.
— Принесу воды.
Через полчаса постучала (как будто он там мог вприсядку танцевать, и ему требовалось время принять невозмутимую позу) и, услышав приглушенное «войдите», вошла с подносом в руках. Кувшин с водой и ужин, который так любовно приготовил для него Симон. Что я там про бульон
Поставила все на тумбочку у кровати и собралась было уходить, как он прочистил горло и неуверенно спросил:
— Поможешь раздеться? Я в душ хочу, не мылся нормально столько времени.
Медленно закипаю и поворачиваюсь к нему.
Глава 21
Во всех номерах стоит ванна, ему будет трудно туда взбираться. Но я взглянула на него с прохладцей.
— Почему бы тебе не позвонить Пауле? Уверена, она будет счастлива суетиться вокруг тебя.
— Я порвал с ней, — равнодушно ответил парень.
— Как грустно. — Саркастически смотрю на Макса, но он спокойно встречает мой взгляд. Вообще, его спокойствие порядком надоело. Как он это делает? — То есть бегать твоей шестеркой предлагаешь мне? Ты сейчас серьезно?
— Я… я просто прошу помощи. Только сегодня. Завтра я придумаю что-нибудь. — Он все-таки сбивается, устало чешет глаза. — Пожалуйста.
С целую минуту, показавшейся сотней лет, я раздумываю над тем, чтобы просто свалить отсюда. Пусть лежит тут немытый и одинокий. Эка беда. Но другие непонятные чувства (и это не человечность и жалость) выигрывают, и я иду обратно к его кровати, протягивая слегка дрожащую руку.
Смотрит на нее долгим взглядом, отчего она начинает дрожать еще больше.
— Так и будешь лежать? Мне уйти? — резко возвращаю его с небес на землю.
Макс осторожно обхватывает мою ладонь и поднимается с кровати, морщась от боли. Я помогла ему взобраться в ванну, аккуратно, стараясь не задеть ребра и гипс на руке, стянула толстовку с футболкой. Штаны оставила, пусть сам снимает. Можно присесть на бортик ванны, в конце концов.
— Спасибо, — тихо поблагодарил сводный брат, но я уже выходила из ванной, игнорируя благодарность.
— Как закончишь, крикнешь, тут подожду, — смирившись со своей участью, ответила я. — И только попробуй остаться без одежды.
— Хорошо.
Минут пятнадцать я бродила по его комнате, потом вышла на балкон, с удовольствием вдыхая свежий воздух. Где-то над деревушкой уже взрывались фейерверки, Новый Год, как никак. Все празднуют, а я… В очередной раз чувствую себя одинокой. Мать с отчимом отмечали праздник здесь, пока я была в России. Ведь здесь было их дело. Но вот странно. Почему-то уверена, что Макс с ними тоже не праздновал. Не вяжется он у меня с елкой, праздничным застольем, шумным смехом.
Скорее всего прятался каждый раз в этой комнате или, может быть, уходил в бар. Хотя пьяным я не видела его ни разу. Или знает свою меру, или не пьет. Только вот зачем мне вообще думать об этом? Пусть мирится с Паулой или нанимает сиделку за деньги. Только меня оставит в покое. Находиться с ним рядом, ощущать его взгляды, запах… все
Поежившись от холода, возвращаюсь с балкона обратно в комнату, как раз чтобы услышать его «я все», доносящееся из ванной.
Захожу в ванной и гневно поджимаю губы, увидев его в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер. Виновато разводит руками, точнее рукой, вторая, в гипсе и фиксирующей повязке, прижата к торсу.
— Не могу их достать. — Сглотнув, перевожу взгляд с влажных мышц на груди ниже, скользнув за каплями воды к пупку и выделяющемуся прессу. И только потом опускаю вниз на пол, где валялись злополучные штаны. Что за сумасшедшее наваждение?
В очередной раз подставляю плечо, стараясь не думать о его касающейся меня влажной коже и свежем запахе, исходящим от его тела. Спотыкаюсь на мелкой луже, ноги подгибаются под его тяжестью, и меня ведет в сторону под наше с ним общее восклицание. Мы падаем куда-то вбок, но Макс удерживает меня одной рукой, плечом опираясь о стену, закрыв глаза и тяжело дыша. Понимаю, что вцепилась пальцами в его талию, задела ребра. Он весь замер в болезненной агонии, но молчит, лишь резко хватает воздух.
Давлю готовые вырваться извинения в зародыше, нервно выпрямляясь.
— Пошли в комнату. — Голос кажется чужим, мой не может звучать так… взволнованно.
Кое-как доковыляли до комнаты, и я, усадив его на кровать, возвращаюсь в ванну за штанами. По-хозяйски поковырявшись в его шкафу, достаю чистую футболку. Очередные минуты его и моего мучения, пока я помогаю одеваться. Задерживаться здесь больше нет никакого смысла, он одет, а мне пора отсюда убираться. Но я стою столбом, проклинаю себя за это, но не могу сделать и шага.
Пока он не задает мне вопрос, от которого подпрыгиваю, как ужаленная.
— Не хочешь побыть со мной? Через пятнадцать минут будут бить куранты. Мы могли бы посмотреть салют с балкона, — нерешительно предлагает он, усиленно разглядывая покрывало под собой, словно боясь взглянуть мне в глаза.
Странный человек. То пялится, не отрываясь, то в глаза боится смотреть.
— Нет, — устало вздыхаю. — Не хочу.
Я правда устала. От всей этой кутерьмы. От него. От этого наэлектризованного воздуха между нами. Устала держать себя в руках, оценивать каждое свое действие, каждый шаг. Думать над тем, что скажу или сделаю. С ума сойти можно. Я же не могу всерьез сидеть тут с ним на кровати и встречать Новый Год!
Макс открывает рот, собирается что-то еще сказать, но я поворачиваюсь спиной к нему и ухожу, чувствуя, как меня прожигают пристальным взглядом.
Но в холле не нахожу себе места. Старика Йорна отпустила к семье, но никого из посетителей на ресепшене нет. Все готовятся праздновать Новый Год, наверняка налили шампанское, обдумывают желания. В каждом домике в деревне праздник, и на освещенных огоньками улочках праздник. Везде. И мне тоже хочется хоть немного приблизится к легкому веселью сегодняшнего вечера, забыть о проблемах. Просто вдохнуть елового запаха вперемешку с мандаринами. Восторженно застыть под залп салюта.